Признаться, я успела уже искренне посочувствовать отдыхающим тут детям, как вдруг уперлась в забор за которым, кажется, простирался совсем другой мир. Деревья, довольно высокие для этих мест, ухоженные дорожки. Крутой спуск к песчаному пляжу и огромные валуны, отделяющие территорию на море. Однозначно, там, за забором был рай…
Наподобие женщины из древнего индейского племени я закинула сумку за спину, пристроив ремешок на лоб. Заполучив таким в свое распоряжение целых четыре конечности, я собиралась перелезть через валуны на ту сторону. Не тут-то было. Море моему приближению страшно обрадовалось, и первая же волна облизала меня с ног до головы, как приветливый пес. Терять было уже нечего и я прямо в одежде, с сумкой за спиной и счастливой физиономией пошла обходить камни по воде. Мокрое платье? Да разве это проблема, высохнет в две секунды. Зато освежусь. А до сумки вода, кажется, все жене достает…
Уже обогнув валуны я услышала голос Кира. По инерции все еще продолжая идти, я как-то даже не верила своим ушам:
— И попросил он у неба счастья. И тогда из моря вышла прекрасная морская дева и сказала: «Мир тебе, господин мой!»
Кир спиной вниз спускался к воде, громко декларируя небольшому выводку младшеклашек. Увидев меня, дети загалдели, показывая пальцами. Кир обернулся, лицо исказилось сначала неверием, а потом каким-то сумасшедшим приливом радости. Прилив этот сорвал нас с мест, швырнул друг к другу. Добежали, замерли, сцепились ладонями… И долго еще стояли по колено в воде, смеясь и наперебой что-то такое рассказывая:
— Я знал, я вчера буквально говорил нашим, что есть одна женщина, которая наверняка найдет меня. Мне снилось, что ты здесь…
— А я вот подумала, все равно выходной, а на Азове никогда не была — не порядок. А из знакомых тут — только ты, вот и нагрянула… — выдаю «домашние заготовки», демонстрирующие свою независимость… — Извини, что без звонка, но ты сам виноват — вот тебе лишний повод завести сотовый…
— Отряд, познакомьтесь, это София. — Кир, оправился первым, вывел меня из воды за руку и представил своим многочисленным питомцам.
— Привет, ребята, — помахала пальцами я, стараясь понравится.
— Здра-ствуй-те! — хором потянули дети.
— Это не я их так выдрессировал, — кинулся оправдываться Кир. — Это старшая наша педагогиня, она над ними вторую смену уже колдует. А вот, кстати, и она.
Совсем девчонка, очень приятная, подвижная, глазастая, в просторных шортах и тесной маечке бежала к нам. На педагогиню, а уж тем более, на старшую, барышня похожа не была вовсе:
— Это Анна, она же Эн, она же старший воспитатель нашего отряда, — ударился в галантности Кир. — Это Сонька. Родной мне человек. М-м-м, сестра…
«Ах вот как?!» — мне на силу удается не выдать удивления. А Киру, кажется, и в голову не приходит, что такое представление может обидеть меня.
«Нам не так уж долго, осталось жить всем вместе!/ Здравствуй, сестра!» — напевает он Гребенщикова через несколько часов. Детишки в море окунуты («А сейчас все присели и открыли глаза под водой! Вот увидите, будет интересно!»), на ужин отведены («Я сказал парами, а не стадом диких бегемотов!!!») и даже уже уложены спать.
Все это время я то ходила за отрядом, то сидела в тенечке ожидая, когда у Кирки выдастся свободная минутка. Каждый раз, как выдавалась, он подбегал вприпрыжку, шептал мне дурацкие слова благодарности:
— Ах, спасибо-спасибо! Ты приехала? Это много-много! — и ускакивал дальше к своим детям.
Наконец, справившись с необходимым перечнем процедур, Кир бросил отряд на Анну:
— Эн, детка, ты ведь уложишь их без меня? Хочу показать Соне окрестности.
— А где вы будете ночевать? Может, в вожатской? Скажешь, сестра приехала, что они не поймут, что ли…
— Ага! А на следующий день тут у каждого вожатого по сестре объявится. — не слишком радостно реагирует Кир. — Нет уж, раз дисциплина, то одна для всех. Мы и под открытым небом переночуем, да, Сонька?
— Точно, — я тоже включаюсь в игру. — Мы с Киром с детства обожаем ночевать под открытым небом. У нас такое вот странное хобби. И даже дождей не боимся…
Кажется, добиваюсь своего. Кир вспоминает и вспыхивает, как мальчишка.
А потом, вместо того, чтоб остаться наедине, мы зачем-то идем еще в отряд старшеклассников. Вообще, я считаю, что мой приезд вполне уважительная причина, чтобы отменить посиделки, но вслух ничего об этом не говорю…
Меня бросает то в жар, то в холод. Из нагло-довольного: «Нате, получите. Хотели Кира — вот он вам», до истеричного: «Не нужна! Абсолютна не нужна и заброшена!»
— Я обещал им поприсуствовать сегодня и попеть, — объясняет Кир по дороге. — Не бойся, ребятки — те еще кадры. Тебе понравится…
И действительно понравилось бы, не терзайся я так сильно всевозможными догадками. Отчего в голосе Кира я чувствую фальшь? Отчего Кир кажется мне отчужденным и каким-то стесненным, будто я приехала крайне невовремя. Ревность уже вовсю шепчет ответ, гадает, кто у нас очередная кировская пассия — вожатая старшего отряда? Аня-Эн? А может, вообще вот эта прикислоченная барышенька, что так удачно исполняет сейчас «Ночных Снайперов»? Жаль, у Меланьи именно сегодня выходной. Она слишком прямолинейна чтобы хитрить, и я в мин выяснила бы правду.
С другой стороны, я пытаюсь быть мудрой и не позволять себе думать всякую чушь. Мало ли отчего вдруг между людьми может вырасти стенка. И то, не стена — перепоночка…
Внешне мои метания ничуть не заметны. Сижу на перилах веранды, подпеваю потенциальной сопернице, хохочу в ответ на нужные шутки и вообще веду себя светски и по всем параметрам правильно. Вот только беспокойно озираюсь слишком часто. Немудрено. Притащивший меня сюда «братец» внезапно куда-то испарился. Так надо?
— Пойдем! — из заверандовой темени выныривает большая, теплая ладонь. Уверенным жестом она сжимает мой локоть. Не оборачиваясь, киваю. Я узнала ее и моментально сделалась спокойна.
— Заберите с собой, — продвинутые пионеры оказываются на редкость сердобольными и наотрез отказываются забирать у меня одеяло, которое накинули мне на плечи, защищая от вечерней прохлады. — Кирилл утром принесет. Да, Кирилл? Не забудешь?
Кир ничего не отвечает, утягивая меня за собой. Кажется, сложившееся внимание к моей персоне всерьез тяготит его.
— Да брось ты! — пытаюсь разрядить обстановку. — Твои дети — глубоко уже не дети. Мой приезд — лучший способ еще больше вырастить твой авторитет в их глазах. Если находятся барышни, готовые примчаться к тебе черти откуда, значит ты того стоишь… Отличный промоушн!
— Т-с-с-с!
Послушно замолкаю, и нас тут же обрушивается оглушительная крымская ночь. Ощущение, будто все растения разом зацвели, цикады с соловьями подались в джазмены, а ветер нанялся к ним на ударную установку и зажигательно шебуршит тарелками.
За посадкой, в двух шагах от нас осталась веранда корпуса. Там электрический свет и приглушенные голоса, там добродушно-развеселая я, и хмурый Кир. Там — правила, ответственность, неловкость. Другое измерение, совсем другая жизнь. И мы ушли оттуда. Сбросили эту жизнь, словно душные, измучившие за день одежды…
