Застучали револьверы – это французы палили по пролетке, пассажир успел выстрелить еще раз и опрокинулся на сиденье. Кучер хлестнул лошадей, но тоже слетел с облучка – я успел поймать его на прицел и нажал на спусковой крючок.
Трое французов кинулись к пролетке, а к нам подбежал Гаспар.
– Что с… – он не договорил. – Матерь божья…
– Франсин… – Я с ужасом увидел, что на плече баронессы расплывается кровавое пятно.
– Мишель? – удивленно прошептала девушка и потеряла сознание.
– Срочно в госпиталь.
Глава 21
Оранжевая Республика. Блумфонтейн.
Госпиталь русско-голландского санитарного отряда
28 февраля 1900 года. 15:00
– Ну что? – Мы с Гаспаром одновременно шагнули к доктору.
– Операция прошла нормально, – спокойно ответил фон Ранненкампф. – Жизни баронессы ничего не угрожает. Теперь покой, только покой.
– Опять, – буркнул я и со злости пнул ни в чем не повинную урну у входа в госпиталь.
– Как долго? – мрачно поинтересовался Гаспар. – Когда мы сможем ее забрать и увезти во Францию?
– Минимум через три недели… – доктор невозмутимо протер пенсне, – не ранее.
– Матерь божья!!! – Урне теперь досталось от француза.
– Все, господа? – Врач собрался уходить. – Извините, но у меня дела.
– Карл Густавович, – я взял его под руку и отвел в сторону, – они хоть не в одной палате?
– В соседних, – сердито буркнул фон Ранненкампф. – Это возмутительно, Михаил Александрович. Это уже вторая дама на вашем счету.
– Да я‑то здесь при чем? – реально опешил я. Хотя… да, тут он прав. Категорически не везет благородным дамам со мной. Еще переспать не успели, как оказались на больничной койке.
– Возмутительно! – убежденно повторил врач. – Баронесса де Суазон в бреду повторяла ваше имя… – Доктор прервался и язвительно добавил: – Как и госпожа Чичагова. Кстати, ее здоровье идет на поправку.
– Можно мне к ней? К ним…
– Нет! – категорично отрезал фон Ранненкампф. – Я запрещаю… – после чего развернулся и ушел.
– М‑да…
– Гребаные уроды! – Француз сидел на лавочке и свирепо ругался. – Да кто мог знать?
– То-то же… – Я присел рядом с ним. – Как вы объяснились в полиции? Граббе – довольно въедливый малый.
– А что полиция? – пожал плечами Гаспар. – Мы обезвредили преступников, выполнили свой гражданский долг, так сказать. В Республике владеть оружием не возбраняется, даже иностранцам. А вас и баронессу он пообещал допросить позже. Маузеры, из которых стреляли, изъял в качестве вещественного доказательства. Вот и все.
– История, однако.
– Ну и ладно, – неожиданно успокоился Гаспар. – Главное – Франсин жива.
– А ее отец? – Я немного удивился тому, что француз назвал баронессу по имени. Раньше он ее именовал исключительно «мадемуазель баронесса».
– А мы пока не будем ему ничего сообщать. – Француз проницательно посмотрел мне в глаза. – Вы не против, месье Игл?
– Отнюдь. Это ваши личные дела. Кстати, с меня причитается.
– Пустяки. Выпишите нам небольшую премию по окончательном расчете, – отмахнулся Гаспар. – Вы ведь тоже записали на свой счет одного негодяя. Есть соображения, кто это мог быть? К сожалению, у трупов ничего не узнаешь. А документов при них не оказалось.
– Есть. – Для меня неожиданно обрели смысл слова Шульца. – Я здесь перешел дорогу некоторым чиновничьим бонзам. Но их уже нет.
– Бургомистр Фразер, Шульц и компания? – небрежно поинтересовался Гаспар.
– Вы, как всегда, хорошо информированы, месье Людо.
– Вы же сами попросили присмотреть за вами со стороны и выявить слежку, буде такая случится, – пожал плечами француз. – Вот попутно и выяснилось. Кстати, нам продолжать?
– Нет, хватит, – и я достал из бумажника банкноты. – Вот, сто пятьдесят фунтов. Мы в расчете?
– Вы щедры, месье Игл. – Гаспар небрежно положил деньги в карман. – Ну… если что, обращайтесь. Мы будем в городе до полного выздоровления баронессы. Кстати, как там положение на фронте? Скоро британцы займут Блумфонтейн? И вообще, его собираются каким-нибудь образом оборонять?
– Я смотрю, вы не питаете иллюзий, месье Людо? – Я вдруг различил в словах француза тщательно маскируемый интерес. Причем явно профессиональный интерес, Ладно, не буду спешить. Если это так…
– Нет, не питаю, – согласился Гаспар. – Война не признает иллюзий. Так как?
– Бритты будут здесь не раньше чем через две недели.
– Я так же полагаю. – Француз встал и пожал мне руку. – Надеюсь, к этому времени мадемуазель баронессе станет лучше.
– Хотелось бы.
М‑да… Мне кажется или у французов, кроме присмотра за Франсин, есть еще какая-то миссия? Ломая над этим голову, я еще немного посидел на лавочке, где меня и нашел Степан.
– Опять? – укоризненно покачал головой парень. – Как девка?
– Как, как… пулю схлопотала, но живая. А я – цел.
– Вот оставь тебя одного – враз вляпаешься… – посетовал Степа.
– Ну так не оставляй. Как там черномазые?
– Нормально. – Степан улыбнулся. – Лушка всех к делу пристроила. А я Симона за ними приглядывать поставил.
– Как ты ее назвал?
– Ну а как еще? По-нашенски, Лушка и будет. – Наумыч еще раз улыбнулся.
– Приглянулась никак? – Я не смог удержаться, чтобы не поддеть парня.
Степан неожиданно смутился и буркнул:
– Ну а шо? Справная баба, а шо чернявая, так кто ж без греха?
– Это точно. Ну что, поехали?
– Поехали, Ляксандрыч.
И мы с ним отправились на полигон, куда уже стали свозить оружие из наследства Шульца и все затребованные нами ресурсы. Черт… а еще расчеты формировать. Вопрос – из кого?
Этот вопрос я решил немного позже, а для начала меня привлекли капралы, ржавшие как кони неподалеку от лаборатории Вениамина.
– Ну и?..
Ла Марш, утирая слезы, передал мне обгоревшую по краям фотографию. А точнее говоря – порнографическую открытку.
– Не понял, – я сунул клочок бумаги ему обратно, – какого хрена ржете, я вас спрашиваю? Голых баб не видели?
– Сейф! – Шнитке чудовищными усилиями сдерживал хохот. – Взорвали сейф! А там…
М‑да… а ларчик просто открывался. Я уже и забыл про сейф, взятый трофеем в логове разбойников, а вот сержанты – как раз нет. И до того довели своими просьбами вскрыть обиталище вероятных несметных богатств предельно занятого Вениамина Львовича Мезенцева, что он внял просьбам и недолго думая подорвал железный ящик динамитом.
