– Если солдат действительно хорош, то через пару лет службы он вполне может стать капралом, и тогда его жалованье удвоится. А настоящие головорезы имеют шанс пробиться в сержанты и получать аж по двенадцать талеров в месяц. Двенадцать полновесных имперских талеров серебром! И это при том, что столяр-краснодеревщик получает всего десять! Можно скопить кое-что, даже щеголяя в шелках и напиваясь ильфрадским вусмерть после каждого удачного похода.
Да только, видишь ли, однажды все это заканчивается. Пес должен быть полон сил и злобы. И вечно голоден. К чему капитану постаревший и наевший жирок волкодав, когда на его место рвутся двое молодых? Так что если ты придешь наниматься, то не встретишь в отряде старых служак, война – удел молодых. А еще не дряхлые воины вынуждены искать себе место в мирной жизни. Как думаешь, каково это: на склоне лет начинать жизнь заново?
Я молча пожимаю плечами – откуда мне знать? Ролло назидательно поднимает вверх указательный палец, подчеркивая важность момента:
– В солдаты идут те, кто не нашел себе места в обычной жизни. Кто не был склонен к ремеслам или наукам, кто не хотел работать на земле или служить богам. И если уж они не смогли найти себе мирное занятие по нраву в молодости, то как смогут сделать это в зрелом возрасте, уже привыкнув всего добиваться силой и воинской сноровкой? Вот потому-то, даже скопив денег, такие отставные служаки редко когда могут завести какое-то свое дело, например, открыть лавку или кабак. Чаще всего они быстро прогорают или просто проматывают все, что откладывали на черный день, и затем вынуждены доживать свой век в нищете, страдая от старых ран и неустроенности своей жизни.
Я в ответ на эту пламенную речь только головой покачал в немом восхищении. Это ж надо, как красиво обобщил! И ведь практически не соврал! Так, умолчал малость кое о чем… Ничо, щас напомню. Заодно немного оживим беседу, а то этот оратор весь вечер будет плавно подводить к тому, что уже и так понятно.
– Ты забыл одну деталь, младший жрец. Именно в наемных отрядах безродный бродяга вроде нас с тобой имеет шанс подняться. Там не смотрят на титулы и звания, лишь на умения и талант.
Ролло спокойно выдерживает мою ехидную ухмылку.
– Умения – да. А еще знания. Скажи, ты много знаешь об искусстве войны? О стратегии, тактике, обучении рекрутов и прочих воинских премудростях?
Моя ухмылка становится шире. Не на того напал!
– Кое-что знаю.
По лицу попутчика впервые за время беседы пробегает тень сомнения. Знай наших, демагог хренов!
– Хм. Допустим. И все же тебе понадобится немало времени, чтобы проявить себя, заслужить уважение сослуживцев, обзавестись нужными связями и скопить необходимые средства для формирования собственного отряда или получения офицерской должности в уже существующем. Ведь капитаном или лейтенантом не назначат первого встречного.
– Дорогу осилит идущий. С чего-то ведь нужно начинать? Тут, по крайней мере, понятно, к чему стремиться.
– Что ж, здравый подход. Но, отправляясь в дорогу, хорошо бы подготовиться к грядущим трудностям, разве нет? Скажи, ты умеешь читать?
Приходится отрицательно помотать головой – тут он меня уел, без вариантов. Местную «арифметику для самых маленьких» я под чутким руководством Тимо худо-бедно освоил, а вот с грамотой беда вышла. Планировал заполнить этот пробел в своем образовании с помощью Раска, но не срослось – история отпустила мне слишком мало времени.
Ролло при виде моей понуро опущенной головы оживляется:
– Как же ты собираешься командовать? Читать и составлять донесения, приказы, разбирать карты?
– Придется выучиться.
– Так, может, стоит с этого начать?
– Может, и стоит.
– Я мог бы научить тебя грамоте… если бы ты сопровождал меня.
Я хмыкаю – кто бы сомневался, что все сведется к этому? Хотя предложение, конечно, неплохое. Ученье – свет, как говорится, а более грамотного преподавателя мне тут не найти.
– Охрана нужна?
– Ну-у… в общем, да.
– Тогда почему не наймешь?
– Хм, видишь ли… Капитул возложил на меня несколько специфическую миссию…
– И направил в такие места, что простой наемник туда не сунется. Потому ты и ищешь непростого.
– Эм-м…
Ролло выглядит озадаченным. Кажется, я угадал.
– Ладно, жертва капитула. Я провожу тебя, куда там тебе надо, а ты будешь учить меня читать и писать.
– Договорились!
– И платить по четыре талера в месяц.
– ??
– Ты ведь сам сказал, что я хороший солдат!
Глава XXI
Некоторое время Ролло пучит глаза и беззвучно разевает и закрывает рот, как выловленная из аквариума гуппи. Затем ему все же удается облечь свое возмущение в приемлемую фонетическую форму:
– Зачем же мне тебя учить тогда?! За четыре талера я могу и так нанять кого-нибудь!
Ухмылка на моем лице приобретает глумливое выражение.
– Ну, попробуй. До Гвинбранда осталось три дня ходу. Там я без проблем найду себе работу за четыре талера, а ты можешь поискать желающих сопровождать тебя за эту же скромную сумму. Так как, возьмешься?
Жрец несколько секунд сверлит меня недовольным взглядом, затем шумно выдыхает.
– Ладно, твоя взяла.
– Мы договорились?
– Договорились!
– Тогда рассказывай, куда едем. Мало ли, вдруг чего подкупить надо?
Ролло еще с минуту недовольно дуется, упорно глядя на дорогу, затем общительный характер все же берет свое.
– Мне нужно на восток. Там рубежи империи доходят до Великой Степи. Это бескрайняя равнина, протянувшаяся на тысячи лиг. Никто точно не знает, где она заканчивается. Возможно, она занимает всю восточную часть континента. Великая Степь – обиталище орков – самого свирепого из племен, населяющих Илааль. Нам нужно пробраться туда.
– В орочьи степи?
– Да.
– Зачем?
Тут Ролло наконец-то отрывается от созерцания дороги и бросает довольно ироничный взгляд в мою сторону.
– А зачем ты решил учить грамоту?
Неслабый поворот.
– Мне это нужно. Для жизни. Чтобы пробиться наверх.
– Правильно. Знания помогают возвыситься над остальными…
Я секунд десять непонимающе смотрю на попутчика, решившего вдруг поговорить загадками, затем меня осеняет:
– Капитул решил наладить отношения с орками??
Хотя вопрос был задан почти шепотом, Ролло тем не менее первым делом косится на нашего возницу, но мужик спокойно дремлет, намотав вожжи на руку, и служитель Сатара вроде бы успокаивается. Только голос подрагивает.
