Довольно-таки приятный ход моих мыслей прервала фраза Ролло, пробившаяся сквозь череду фривольных картинок, которые сами собой вставали перед моим взором.
– Если ведьма была казнена в полном соответствии с положениями закона «О запрете колдовства», то кого тогда стерегут ваши солдаты?
Не знаю, что заставило меня напрячься: сам смысл сказанного или изменившийся тон разговора, а может, полный надежды взгляд испуганных зеленых глаз из-под светло-рыжих бровей? Наверное, все-таки второе, так как немая мольба колдуньи вызывала напряженность… очень выборочно, скажем так. По этой же причине истинный смысл заданного жрецом вопроса дошел до меня не сразу, зато когда дошел…
Оторвавшись от созерцания прелестей несостоявшейся ведьмы, большую часть которых скрывало мешковатое платьице из серой холстины, я перевел взгляд на лоснящуюся харю шерифа. Слуга закона выглядел бледновато. Несмотря на то что стояли мы в тенечке, лоб почтенного мастера обильно покрывала испарина, которую он периодически порывался вытереть рукавом, но каждый раз опускал руку под строгим взором жреца. Да и голос шерифа, когда он отвечал на последний вопрос Ролло, заметно подрагивал, то и дело норовя дать «петуха».
– Э-э-э, видите ли, брат Роливер, дело в том, что ведьма оставила долги, которые не могли быть полностью покрыты продажей ее имущества. А арестованная – внучка и единственная наследница казненной. Следовательно, должна нести ответственность за долги своей бабки. Я по требованию кредитора принял решение взять ее под стражу, чтобы затем определить способ выплаты недостающей части долга.
В конце своей речи шериф бросил быстрый взгляд на упитанного субъекта с благообразной мордой, что мялся неподалеку, то и дело косясь на нашу дружную компанию с некоторым беспокойством и практически нескрываемым нетерпением. Тот самый кредитор? Тогда подоплека последних событий становится более-менее понятной.
Мужик запал на рыжую, но взаимности не добился. Понимания у бабки, которая, видимо, играла роль опекунши, также не встретил. Дальше были донос и взятка шерифу. Донос в качестве основания для ареста, а взятка сыграла роль неопровержимых доказательств по делу. Хотя, может, шериф и еще чего к материалам следствия подшил – для объема. Пара-тройка свидетелей из числа «добрых» соседей всегда ведь найдется. А если бабка какой-нибудь травницей была, так и пучок сушеной ботвы из кладовки можно к делу приобщить – сойдет за колдовские реагенты.
И было бы все у этих ловкачей шито-крыто – утопленную бабку забыли б через год, шериф спокойно пропивал бы честно заслуженную взятку, а рыжая еще лет пять отрабатывала бы натурой несуществующий долг, и всех (кроме разве что рыжей) все устраивало бы, да тут очень не вовремя появились мы… И раз уж такая неприятность случилась, то пора, пожалуй, сворачивать весь этот цирк с правосудием.
Я в очередной раз окинул взглядом окрестности. Пейзане, кроме кредитора, ожидающего своих дивидендов, уже разбрелись, на краю полянки остались лишь мы с Ролло, шериф с солдатами да подсудимая – можно действовать. Демонстративно переступаю с ноги на ногу, доспехи отзываются негромким лязгом, рука как бы невзначай ложится на рукоять меча… Ролло понимает намек правильно.
– Шериф, я забираю арестованную, она предстанет перед жреческой коллегией для дачи показаний по этому делу, раз уж вы не удосужились дождаться служителя, который обязан был присутствовать на этом суде.
– Но…
Служака явно не согласен с таким решением, но не может с ходу придумать приемлемый предлог для отказа, что ж, поможем ему определиться. Шаг вперед, меч на треть выходит из ножен – теперь я достану ублюдка хотя бы вскользь, даже если он попытается отпрыгнуть. Картину довершает улыбка счастливого маньяка на моем лице. Шериф пятится, неуверенно косясь на своих подручных, но его «орлы» тоже не горят энтузиазмом. Еще бы! Обычно шерифские помощники, как и городская стража, – это такая синекура для толстопузых родственников должностных лиц низшего звена. Боеспособность у них примерно как у наших гаишников – дань на дороге собирать еще туда-сюда, а если что посерьезней, то лучше сразу спецназ позвать, а самому в кустах отсидеться.
Только вот незадача: ОМОН в лице баронской дружины – далеко, а здоровенный наемник в полном вооружении – вот он, скалится. А тут еще Ролло масла в огонь подлил:
– Вы отказываетесь выдать свидетеля по делу о колдовстве на суд всеведущего?
Взгляд шерифа остекленел. Жрец, даже и младший, – это вам не баран чихнул. Особенно когда он действует не сам по себе, а по поручению куда более серьезных людей. Ролло ведь и мандат капитула предъявить может, если что… Связываться же с культом всеведущего – себе дороже, особенно если служители в своем праве.
– Эм… нет, но…
– Хорошо. Сержант, заберите арестованную, мы и так тут задержались.
Это он мне, надо понимать – повысил, типа. Для солидности. Надо ему будет об этом напомнить, когда стану очередную зарплату получать – неплохая шутка выйдет, а пока что…
– Отвали!
Резкий толчок в грудь, больше похожий на удар открытой ладонью. Ближайший солдат летит на землю, второй, не дожидаясь персонального приглашения, поспешно отходит на два шага, демонстративно держа руки на виду. Левая ладонь ложится сзади на затылок сжавшейся в ожидании удара девушки и придает начальное ускорение в нужном направлении.
– Пошла!
Ведьмочка послушно семенит прочь из леса, не рискуя даже поднять голову. Я шагаю рядом, не убирая руку с ее шеи, выбивающиеся из косы пряди приятно щекочут кожу на запястье. Сзади степенно шествует Ролло с выражением высокомерной невозмутимости на лице. Шериф, солдаты и обманутый в своих ожиданиях кредитор провожают всю нашу троицу взглядами. Таким порядком мы пересекаем лесок и добираемся до дороги с неспешно шествующим по ней караваном. Жрец хозяйским жестом притормаживает нашу любимую повозку с галантереей, а я резко разворачиваю колдунью лицом к себе и, не сдерживая довольную ухмылку, достаю из ножен кинжал… В зеленых глазах успевает мелькнуть тень испуга и легкого недоумения, прежде чем отточенное лезвие разрезает стягивающие запястья веревки.
Прищурившись, окидываю свою добычу оценивающим взглядом:
– Эй, скажешь чего?
– Яаа б…б…
– Боишься?
Девушка энергично кивает, затем, словно спохватившись, отрицательно мотает головой:
– Я бо… бо…
– Больше не будешь?
Измазанная мордашка на миг нахмурилась, затем голова вновь мотнулась в отрицательном жесте.
– Бо… бо…
Ведьмочка просительно протягивает ко мне руки. На запястьях следы от веревки, кожа содрана в кровь.
– Болит, что ли?
Рыжая немного медлит, затем кивает с каким-то обреченным видом. Подхватываю ее под мышки и практически забрасываю на горку тюков. Затем, не прекращая довольно ухмыляться, окликаю подельника, уже успевшего разместиться на козлах фургона:
