– Я все видел! Я все сам видел, там люди, там хорошо! Там Никита! – не унимался разведчик.
– А если ты и дальше будешь трепать языком, то я отправлю тебя в карцер, за непослушание. Это все сон, ты понял? – не повышая голоса, медленно сказала Марина.
– Я… все… видел! – последним усилием выговорил мальчик. Язык его не слушался. Наконец, Володя провалился в сон.
Марина выглянула в коридор и вызвала Мишу.
– Мальчик получил сильный стресс. Они с Никитой и Лешей отправились к реке, посмотреть на мутантов, и не справились с ними. Никита погиб сразу, Леша сбежал, но попался «философам» у бункера. А Володя так перепугался, что ему мерещатся разведчики и линии метро. Ты же понимаешь, что в метро его никто не звал, это защитная реакция организма на потрясение. На поверхности наших больше нет. Двери бункера не открывать. Мутанты обладают отличной способностью к звукоподражанию. Дежурных и всех, кого я буду отправлять на поверхность, я оповещу о новом сигнале. Володю отнеси в медпункт, как придет в себя – сразу ко мне, хоть посреди ночи, предупреди медика. А лучше – пусть Ваня за ним приглядит. Пока в бункер не выпускать, мало ли, что ему еще может померещиться.
– Почему ты думаешь, что он соврал? А вдруг? – негромко спросил Миша, присаживаясь на край кровати рядом со спящим разведчиком.
– Потому что помимо россказней о метро он наговорил огромную кучу всякого прочего бреда. Рассказывал про какие-то суперавтоматы у разведчиков… Ты ж понимаешь, что ничего, кроме охотничьих ружей и «калашей», им тут найти нечего. Да и – век технологий прошел двадцать лет назад. Так что, я уверена, это просто стресс. А отправлять целую экспедицию на Фрунзенскую, мимо мутантов из Москвы-реки – я не соглашусь.
– Марина, почему бункер до сих пор не вышел на связь? У нас хватает сил и умельцев. Почему мы не сходили к метро, не попытались выйти на контакт?
– Миша, ты хочешь быть сожранным заживо? Если Володе повезло, это не значит, что повезет тебе. Ты представляешь, как устроено метро? Чтобы попасть к гермоворотам, нужно спуститься по эскалатору. А теперь представь: на стандартный SOS двери метро тебе не открывают, потому что мало ли какая шваль ходит вокруг, а следом за тобой по эскалаторам крадется очередной шестилапый восьмихрен, коих много в округе развелось. И что? Финита ля комедия?
– Можно поставить прикрытие наверху.
– И продлить свою жизнь на две минуты. Ты видел, что стало с Виталием. «Химза» и «берцы» тебя не спасут. Патронов достаточно выделить не могу – у меня их просто нет, а рисковать людьми – увольте, последняя экспедиция – ты сам все видел. В этой вылазке двоих сожрали, один тронулся умом. А если ты спустишься к закрытой гермодвери, в узеньком проходе с тремя эскалаторами, хрен ты куда оттуда денешься. Хочешь устроить самоубийство – иди. Только людей я тебе не дам.
«Ва-банк… – устало подумала Марина. – Если согласится – придется его убрать».
– Нет уж. Пока живем – и слава Богу. Совсем туго станет – будем проситься к соседям. Когда всей толпой из этого бункера свалим. А пожить еще охота. Ты права. Нафиг мы никому не сдались с нашим бункером, – подозрительно легко согласился Миша. – А теперь, может, ты перестанешь изображать из себя черт знает какого агента-шпиона и все расскажешь?
– Что тебе рассказать, Мишенька? – невинно захлопала глазами Марина.
– Почему ты упорно не идешь на контакт с внешним миром.
– Потому что, Мишенька, есть у жадных людей такая особенность: чужие денежки себе пытаться захапать и чужих девочек, – пропела женщина.
– Прекрати юродствовать!
– А я не юродствую, Миш. Я совершенно серьезно тебе отвечаю, почему нет. Потому что стоит нам отправить наших выращенных в бункере детей в метро и отправиться туда самим, мы тотчас же помрем от банального гриппа. Потому что тут у нас особый микроклимат, к которому все привыкли, а там будет беда.
– Брешешь, Марина, – спокойно ответил разведчик, но на его лице отразилась почти что детская обида и непонимание.
Женщина сглотнула, справляясь с собой. «Какая же я сволочь… Врать последним близким людям, которые у меня остались. Ради их спасения и безопасности, конечно, но разве это оправдание?» – с тоской подумала она.
– Ошибаешься. Поэтому Григорий и отказался спустя пять лет что-то предпринимать. Это слишком опасно. А жить хотят все, ты верно заметил.
– Ты уверена, что будет так?
– На сто процентов. И пожалуйста, не поднимай больше эту тему и никому в бункере не давай поднимать. Когда совсем припечет, пойдем к соседям. Пока всего хватает, и все у нас хорошо.
– Договорились, – обиженно пожал плечами мужчина.
Михаил без труда поднял худенького Володю на руки и понес в медпункт.
– Миша!
Разведчик обернулся, через плечо посмотрел на боевую подругу.
– Ты не веришь мне? Я никогда не желала тебе зла. Пойми меня и не задавай вопросов, – тихо попросила заместитель начальника бункера.
Мужчина улыбнулся, но в его глазах затаилось недоверие и огорчение.
Марина захлопнула дверь и без сил рухнула на кровать.
Глава 4
Пластохинон
Марина вскрикнула, закрыла ладонями плексиглас на противогазе, чтобы не видеть жуткой картины. Сотни, сотни трупов. Подвал некогда трепетно любимого учебного корпуса был усыпан телами тех, кто рвался в бункер, но не успел. Останки выглядели жутко – погода, бродячие собаки и радиация делали свое дело.
– Подниматься в здание не будем, надо к выходу. Скорее, идем! – прогудел через противогаз Миша.
Почти бегом, насколько позволяла химзащита и тяжелые сапоги, шестеро разведчиков бросились из подвала корпуса, поминутно оступаясь на кирпичных обломках, падая и поднимаясь снова.
Марина помнила, что впереди их ожидает парковка, переполненная остовами сгоревших машин. На некоторых сиденьях через растрескавшиеся от жара стекла были видны черные скалящиеся останки.
«А ведь это – самая элита наших факультетов, платные студенты, те, у которых родители могли позволить и машины, и огромные суммы за обучение. Не спасли ни деньги, ни связи. Хотя кого-то, наверное, успели спрятать в глубокие бункеры заботливые и влиятельные папы…» – с ужасом думала девушка. От ее частого дыхания стекло противогаза запотело, она двигалась почти вслепую.
Ребята пробирались вдоль стены, стараясь не шуметь, боясь нарушить последний покой умерших.
Наконец им в лица хлынул яркий свет. Миша закрыл рукой плексиглас и, дезориентированный, опустился на корточки. Марина вжалась спиной в стену, не открывая глаз.
Проморгавшись, разведчики отважились пойти дальше. От ожога сетчатки и полной слепоты ребят спасло отсутствие солнца. Над городом зависли свинцовые тучи, шел снег.
– Снег? – тихо спросил Витя, самый младший в команде. – Две месяца назад было лето, сейчас не может идти снег!
