Бесконечная череда войн завершилась самой глобальной катастрофой на земле, уничтожившей все живое. Среди всеобщего хаоса Григорий Николаевич верил в то, что он сумеет построить новое общество, стремящееся к миру. Он и Марина долгие годы были заняты обучением и развитием родившейся в бункере молодежи, желая, чтобы дети поняли ужас войны. Два идеалиста на тонущем корабле. Они цеплялись за жизнь зубами, Алексеева была готова отправиться на самое сложное задание, в самую тяжелую экспедицию, чтобы достать бесценные книги. Когда в институтском корпусе обосновались «философы», женщина в одиночку, чтобы не рисковать даже одной человеческой жизнью, лезла за книгами в самое логово тварей – и возвращалась живой, принося крупицы мирового разума в последнее убежище. Григорий Николаевич и его верная помощница свято верили в свое дело. И оба ошиблись. Человеческая природа взяла свое. Выросшие в атмосфере любви и творчества дети рано или поздно взбунтовались, желая познать то, чего никогда не существовало в бункере. Осознанно или нет, бурлящая кровь влекла их к разврату и грязи. Хохол рассчитал все лучше некуда. Он знал, с какого конца взяться за доживающий последние годы бункер. И тем больнее было осознавать, что Марина, так и не узнавшая ни любви, ни покоя, с самых юных лет занимавшаяся только благополучием новой цивилизации, просчиталась. Самые лучшие, самые правильные и добрые дети вдруг озлобились, поняв, что заботливые наставники не дают им запачкаться самим, старательно отводят беду и мрак.
Молодежь бункера жила в обществе с особым строем, который много веков назад канул в небытие. После ядерной войны, когда в мире стало слишком много смертей, дети стали общественным достоянием. Как в древней Спарте, они воспитывались не родителями, а наставниками, непрерывно в обществе, всегда на виду, не имея ни уединения, ни свободы. Как трудно было Алексеевой, когда у нового поколения разом начался переходный возраст! Пять лет назад в него вступили почти все дети, были скандалы, тогда швыряли миски об стены, вырывали волосы и рыдали в голос, но верные учителя, Совет бункера, справился. Тогда их было больше. За пять лет многие ушли, и только самые живучие и стойкие остались любящими руководителями, всегда готовыми прийти на помощь.
Иметь двоих родителей считалось высшим счастьем, и это стало такой редкостью… Только последняя пара была жива – Василий и Люба. Их восемь детей подрастали в полной семье. У Ксении от Миши осталось двое сыновей. Двое детей, без матери, осталось у Андрея. Сын Вани погиб пару лет назад, во время своей первой вылазки – а он так хотел быть разведчиком. У самой Марины детей не было. Она не могла себе позволить пусть даже вынужденный отход от дел. Не было детей и у Петра.
Теперь же разгоряченная рассказами Жени молодежь сумела отобрать у старших власть. На их стороне был эффект неожиданности. Разве кто-то мог помыслить, что в их благополучном бункере, где все сыты и одеты, где процветает культура и наука, могло такое случиться? И они поплатились. Все разом. И она, Марина Александровна Алексеева, заместитель руководителя бункера, в первую очередь. Ее сочли сумасшедшей, ей не поверили, а она знала, предвидела, что будет так… И она осознавала, что подземному убежищу грозила страшная опасность, о которой догадаться не мог никто…
Дверь открылась, и в кабинет вошел Евгений.
– Ну, что, Мариночка, кто же оказался прав? – с порога спросил он.
– Ты хоть понимаешь, что натворил? – тихо поинтересовалась женщина, глядя ему в глаза.
– Мариночка, все закономерно. Я хочу наладить контакты с метро, теперь и бункер этого хочет. И теперь тебе выгоднее со мной сотрудничать, иначе ты отправишься вслед за всеми остальными, а их, если они не захотят занять мою позицию, придется убрать, – спокойно и буднично ответил Хохол.
– Ты чудовище, Женя. Я не знала, что ты способен на такие подлости, – выговорила Марина. – Ты не понимаешь, что творишь. Ты их всех погубишь, спасая себя. Но не спасешься. Генераторы скоро встанут, топлива хватит максимум на пару дней. Экспедицию ты снарядить не сможешь, потому что неопытные юнцы от «философов» не спасут. Пищеблок перестанет работать, потому что только Валя знает небольшие кулинарные тонкости приготовления этой самой картошки. А если не будет электричества, не будет работать плита и водоснабжение, вы просто провалитесь во мрак. Ты разрушил все, что только смог… То, что мы с покойным начальником собирали по кускам с самой Катастрофы.
Голос Марины звучал тускло и безжизненно.
– Именно поэтому мне нужно сотрудничество, а не вражда. Ты прекрасно знаешь, как отладить жизнь в бункере. Поэтому я предлагаю тебе быть моей помощницей. А за это, как только я стану начальником станции, так и быть, я предложу тебе пост моего заместителя, – улыбнулся Евгений.
Алексеева в задумчивости кусала губы. Отказаться сейчас, плюнуть в лицо негодяю означало отправиться в кабинет к Паценкову за закрытые двери и потерять последний шанс.
«Шанс на что? На продление существования? Сколько мы еще продержимся? Сколько нам отведено, прежде чем все кончится?» – спрашивала саму себя Алексеева.
– Я согласна, – наконец ответила она. – Сделаю все, что в моих силах.
И скривилась от отвращения к самой себе.
Когда ради спасения чужих жизней приходится перешагнуть через себя, это кажется благородным. Но сейчас – оправдывала ли цель средства?
Марине было горько и больно. Только что она предала всех тех, кого заперли в кабинете начальника и кого ждала неминуемая гибель, потому что самые сильные, самые стойкие из выживших не согласились бы сотрудничать с врагом. А она согласилась, и рано или поздно ей пришлось бы посмотреть в глаза боевым товарищам.
– Умница, – похвалил Хохол. – А теперь отдохни, тебе надо набраться сил. Завтра тебя ждет непростой день, потому что ты отправишься за топливом со сталкерами.
Мужчина обнял ее за плечи и фамильярно поцеловал в макушку. Алексеева сбросила его руки.
– Я тебя ненавижу, – прошипела она.
– Нет, Мариночка, ты меня любишь. Именно поэтому ты все еще здесь. И никуда тебе от самой себя не деться. Доброй ночи тебе! – попрощался Женя.
Он вышел, и в кабинет втолкнули Митю. Бледный, с фингалом под глазом, он казался живым укором Марине, только что решившей спасаться унизительным и тяжким согласием.
– Как они посмели! – воскликнул Анохин. – Негодяи, предатели!
– Митя, сядь, – устало попросила Марина. Ей было плохо. На душе заскребли когтями сотни кошек. Мерзкое, тяжкое чувство.
Юноша присел. Его глаза лихорадочно блестели, и в них плескался страх.
– Марина, система фильтров в вашем бункере не работает! Воздух и вода заражены радиацией! – выпалил он.
– Догадался, наконец, – бескровными губами улыбнулась Алексеева. – Я знала, что ты сообразишь, ты очень умный мальчик, Митя. Ну что же, впереди длинная ночь, я расскажу тебе, что действительно творится в нашем бункере.
Глава 11
Правда ценой в жизнь
Марина, бледная и заплаканная, сидела на стуле в небольшой комнатке на верхнем ярусе бункера, превращенной в кабинет заведующего.
