Тогдашняя Великая Мать исходила слизью от ярости, но ничего не могла поделать. Ведь Командор начал собирать тех, кто должен был умереть по всем признанным законам. Тех, кто осмелился иметь свое мнение, бунтарей, которым нельзя жить, которые способны разрушить саму суть Паутинников. Однако самым страшным было даже не это. Самым страшным оказалось то, что черный арахн стал забирать и увозить куда-то назначенных для ритуальной трапезы бесплодных и мутировавших самок. Помешать ему не сумели. Гнев Матерей оказался столь велик, что они объявили всех ушедших с Командором живыми мертвецами, иначе говоря, неумершими. Через некоторое время черный арахн вместе со своими подопечными исчез. Неизвестно куда исчез.
Постепенно все успокоилось, Паутинники вернулись к привычному образу жизни, постаравшись побыстрее забыть о возмутителях спокойствия. Однако через полсотни циклов неумершие вернулись и вновь начали собирать самцов-бунтарей и предназначенных для поедания самок. С тех пор они появлялись довольно часто, и Матери Паутинников с ума сходили от злобы. Еще бы, почти ни единой ритуальной трапезы за полторы тысячи циклов! Как только ни пытались ученые Паутинников прикрыть помещения для трапез защитными полями, как только ни пытались скрыть их от чужого внимания! Не помогало, неумершие проникали всюду и продолжали забирать обреченных. А те, естественно, были рады – никому не хочется, чтобы его медленно поедали заживо. Появление внешнего врага стимулировало развитие науки Паутинников, но враг опережал арахнов настолько, что оставалось только шипеть от злобы и бессилия. Только во время отсутствия неумерших удавалось изредка провести религиозную церемонию как положено и неспешно съесть жертву, до последнего момента сохраняя ей жизнь.
Вспомнив о неумерших, старший страж злобно приоткрыл жвалы, с которых закапала желтая густая слюна, и передернул лапами, едва не свалившись с транспортной нити. Если эти слуги Разрывающего Сети появятся, все будет потеряно, а ему останется только попросить кого-нибудь из подчиненных умертвить командира, как не исполнившего приказ самой Великой Матери. Не хотелось бы, но лучше так. Мать придумает казнь куда более болезненную, фантазия на такие вещи у нее неисчерпаема.
Не стоило удивляться ее гневу, так как произошло нечто невероятное. Не неумершие забрали подготовленную к праздничной трапезе непригодную к размножению, мутировавшую самку, а она сама сбежала. Как?! Кто ей помог?! Не могла она самостоятельно бежать! Великая Мать сейчас допрашивала охранявших жертву стражей, не способных объяснить, куда это из-под их жвал подевалась узница. Следы бежавшей вели в этот заброшенный промышленный паутинник, и перерыть его необходимо до основания, даже если для этого придется расплести паутину на отдельные нити.
Ни один из стражей не видел, что вслед за командующим поисковым отрядом двигалась в некотором отдалении полупрозрачная, почти невидимая тень. Она беззвучно скользила по боковым нитям, прячась за обрывками и лохмотьями паутины. Старший страж очень удивился бы, если бы заметил ее. Альбинос. Чрезвычайно редкая мутация. Очень маленький для арахна, меньше метра ростом альбинос. Белесый, полупрозрачный, истощенный паук с шерстью, цветом сливающейся с паутиной и почти незаметный на ее фоне. Да и запахов непонятное существо не испускало, что еще удивительнее. Таких обычно уничтожали сразу после рождения, непонятно, как этому удалось выжить. И не только выжить, но еще и научиться использовать собственную внешность для маскировки. Однако старший страж его не видел, потому удивляться было некому.
Рхуу-Марга тенью скользил за стражами и пытался понять, что делать дальше. Убийцы вышли на охоту за единственным близким ему существом, единственным, пожалевшим когда-то несчастного изгоя. А теперь Тра-Лгаа сама изгой, за ней самой послан отряд стражей. Рхуу тысячу раз готов был отдать ради нее собственную жизнь, если бы это только могло спасти арахну. Когда чудом бежавшая Тра добралась до этого заброшенного паутинника и сообщила, что ее собираются заживо съесть во время праздника, Рхуу поначалу просто не поверил и растерялся. Ее? Съесть?! Да как же это?! За что? Ведь существа такой невероятной доброты он еще не встречал. Ее-то за что?!
В свое время Рхуу-Марга выжил по какому-то невероятному стечению обстоятельств. Проверяющие на генетическое соответствие вылупившихся детенышей служители отвлеклись на что-то, а ощутивший непонятно как опасность для себя крохотный бесцветный паучок спрятался среди лохмотьев паутины. Его не нашли, с альбиносами, способными принимать цвет любой поверхности и не издавать запахов, в Паутинниках сталкивались чрезвычайно редко и не знали, как с ними бороться.
Прячась ото всех, паучок долго пробирался по темным закоулкам, пока не добрался до этого заброшенного паутинника. Инстинкт помог найти яму с биомассой, и от голода он не умер. Говорить арахн тоже умел, дети их расы вылуплялись из коконов с некоторым начальным сознанием и знанием базового языка запахов. Почему так вышло, никто не помнил, скорее всего, какой-то из экспериментов полубезумных сверхгениев оказался удачным. Однако говорить паучку было не с кем, учиться не у кого, он до смерти боялся всех и прятался даже от других изгоев. Впрочем, мало кто из них общался с себе подобными, стражи не раз ради развлечения устраивали охоту на беглецов, притворяясь такими же. Поди угадай, что перед тобой изгой, а не страж. Лучше спрятаться, а то мало ли. Всяко безопаснее будет. Но на самцов почти не охотились. Живут себе где-то, подальше от глаз, и пусть их. Все равно потомства не оставят, и гнилые гены не распространятся, а это главное.
Но однажды произошло чудо. В заброшенном паутиннике появилась донельзя любопытная, редкостно красивая сине-желто-алая самочка. Будущим Матерям позволялось все, вот они и шастали повсюду, удовлетворяя свою непомерную любознательность. Способны ли они к размножению, можно было понять только после достижения самкой определенного возраста, а до достижения его она считалась будущей Матерью, и относились к ней соответственно. Тра-Лгаа с самого раннего детства была одной из самых неугомонных, и только она добралась до бывшего промышленного паутинника, принявшись исследовать его.
Изгои в панике разбегались, заслышав запах самки. Да и то, чаще всего юных самочек сопровождали отряды стражей, особенно в дальних путешествиях. Однако Тра-Лгаа пришла одна. Наверное, сбежала, Рхуу этого не знал и не спрашивал потом у нее. А началось их знакомство совершенно случайно. Тра-Лгаа внезапно остановилась и уставилась на клубок рваной паутины, за которым спрятался перепуганный альбинос.
– Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю, – запах феромонов юной самочки оказался столь обольстителен, что Рхуу не выдержал и шевельнулся. – Я тебя вижу. Выходи.
Как околдованный, альбинос послушался и показался. Он и представить себе не мог такой красоты. Длинная шерсть арахны переливалась под лучами красного солнца и колыхалась под ветром, фасеточные глаза блестели любопытством. Он с тоской посмотрел на себя – едва ли метровый, полупрозрачный паук с белесой, противного оттенка шерстью. И стоять рядом с такой красавицей стыдно. Почему-то ему совсем не было страшно, ни капли. Наоборот, интересно.
– Расскажи мне, почему ты здесь живешь? – спросила Тра-Лгаа.
