— Я не боюсь. А вы боялись, когда внутри вас появилась магия?
— Я боялась только магию.
Она все еще чувствовала руны, но теперь ей казалось, что волк — это мощный ветер, а руны — простые ленточки, привязанные к ее волосам, и их сносит туда, куда дует ветер. Она была не против — так их было легче утихомирить.
Несколько дней они ехали по высоким холмам, следуя тенью за всадниками в долине. Фрейдис не видела их, но слышала беседы мужчин, слышала дыхание лошадей. Иногда по ночам она чувствовала запах костров. Должно быть, это были норманны — англичане не вели бы себя так нагло. Она старалась не отходить от Стилианы, заботилась о ней и защищала ее. Сможет ли она умереть за нее? С тех пор, как ей довелось узнать госпожу, она с уверенностью могла сказать «да». Но, воссоединенные судьбой, они должны расстаться, а не умереть, чего она боялась.
— Интересно, каким образом мы связаны с теми людьми? — спросила Стилиана.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Эта история к чему-то идет.
— Думаете, мы уже близки к завершению повествования?
— Не знаю. Когда во мне были руны, я понимала все. Надеюсь, сейчас ты сумеешь понять. Она разбита на части. Может, мы двигаемся к концу, а может, возвращаемся в начало. Может, норманны перемешали части истории так, чтобы она соответствовала их замыслам.
— Я смогла бы написать свою собственную часть?
— Именно в это я должна верить. И верю с тех пор, как затеяла все это. Хватка судьбы ослабла. Наступило новое время. Вероятно, произошло так, как говорят христиане, — спасение каждого человека зависит от него самого.
Снизу, из тумана, донесся женский крик.
— Я здесь!
Солдаты выкрикивали в ее адрес проклятья.
— Это Тола, — сказала Стилиана. — Она нас чувствует.
— Она не знает, что мы ее враги?
— Если у меня есть два врага, это не значит, что они между собою дружат, — ответила Стилиана. — Она хочет натравить одного на другого и посмотреть, выиграет ли сама от того, что они уничтожат друг друга.
— Я не смогу победить — их слишком много.
— Тебе нужно убить только девушку.
— Зачем?
— Чтобы не подпустить волка к смерти, которую он ищет.
Фрейдис взяла госпожу за руку.
— Если я умру…
— Не говори так, любовь моя.
Госпожа никогда раньше не произносила таких слов.
«Любовь моя»…
Фрейдис вытерла слезу со щеки Стилианы.
— Я пойду сегодня ночью, — сказала она.
Глава сорок четвертая
Утес
— Это здесь?
Большой норманн стоял рядом с ней, указывая обрубком пальца. Если он и ощущал боль, то никак этого не показывал. Она чувствовала, что солдаты любят его, но и боятся тоже. По сравнению с ней он казался огромным благодаря своему росту, но ощущение от него было еще больше. Она представляла себе тощую ворону, которая пробивает себе путь по снегу и видит только себя, думая, что при ее приближении просыпаются зверьки в норах, что для нее поднимается ветер и идет снег. Она также чувствовала в нем магию — ледяные копья рун, которые он нес.
Он был воплощенным будущим — огромным, жестоким, предвещающим беду, истекающим кровью.
— Вот этот холм, — сказала она. — Здесь было сотворено чудо. Я убила здесь трех твоих людей.
— Не моих, — ответил Жируа.
— Вы были в этой части страны.
— Возможно. Для меня все одинаково.
Она подумала, что этим он дал понять, что не смог бы отличить одно место, где они устраивали пожары и убивали, от другого.
— Я говорю, что, наверное, легко узнать место, где уже был, — сказала Тола, но он не понял.
Норманны спорили. Их было много, всех нужно было накормить, они были в пути намного дольше, чем ожидали, и взяли в дорогу только легкую провизию. Тут нечего украсть, не было ни зерна, ни кур, ни собак. Они сожгли все несколько недель назад, оставив после себя только голую землю.
Солдаты сердились, что приходится так долго голодать. Правда, ледяные ручьи и снег обеспечивали их водой в достаточном количестве. К Жируа подошла делегация из трех воинов, но он ударил одного из них и настойчиво повторил:
— Дальше, дальше.
Когда солдаты ушли, он усмехнулся ей.
— Они здесь хорошо поработали, — сказал он. — Куда? Наверх?
— Наверх.
— Там холодно, — заметил Жируа и добавил: — Зато будет далеко видно.
Гигант направился вверх по склону холма, разрывая туман руками.
Жируа ошибся, они не смогли увидеть всей земли. Казалось, что они уже на небесах, внизу плывут облака, над ними — голубое небо и древнее лицо луны, взирающее с высоты. Бог дал луне лицо, чтобы напоминать людям о том, что Он всегда все видит, — так говорила ее мать.
Всадники спешились и развели костер. Она не хотела садиться к огню, так как чувствовала неправильным делить отдых с этими людьми, и, кроме того, знала, что это опасно. Жируа, вероятно, будет тяжело удержать своих воинов.
Вдалеке завыл волк. Интуитивно она догадывалась, что означал этот вой: эта земля моя, держитесь отсюда подальше. Она подумала, нашел ли он себе пропитание или нет.
Ночь была морозной, и под утро туман сменился ледяным дождем. Ничто не мешало ей сбежать, кроме уверенности, что в одиночку она замерзнет до смерти. Мужчины спрятались от дождя под щитами, а она осталась под открытым небом, дрожа и пытаясь сесть поближе к еле теплившемуся огню.
Все мироздание, казалось, разделилось на красное и черное, и огонь, словно колыбель света, раскачивался в глубокой темноте.
На краю лагеря она заметила какое-то движение, но было поздно. Острая боль пронзила ее руку, она закричала, в лагере поднялся переполох, воины бегали и кричали. Она опустила плаза и увидела стрелу.
— Что? — Норманн схватил ее, но вторая стрела впилась ему в ботинок, и он взвыл, словно лиса, попавшая в капкан. Он упал.
Жируа, крича и беснуясь, ворвался в темноту, размахивая мечом, за ним следовали другие воины.
Тола тихо лежала, распластавшись на земле. Рука онемела; казалось, что кость стала стрелой, жужжащей в месте попадания.
Из темноты донесся крик:
— Взять его!
Звук был такой, как будто топором рубили дерево. Обнаженная паника, ее звон будили в ней новые ощущения: запах чего- то, что не должно гореть, — наверное, волосы, тяжесть в желудке, которая возникает в момент, когда узнаешь, что умер друг. Послышались еще удары, еще крики, и Жируа вылетел из темноты, волоча за собой к костру какое-то тело. Или не тело. Внезапно человек вскочил на ноги и изо всех сил ударил Жируа.
