Из болота вставал бог; поднимаясь, он упирался в дно длинными, жилистыми руками и ногами; его покрытая пятнами кожа искрилась.
Призрачные женщины, летящие на крыльях, вышли из воды и окружили его. Бог выглядел слабым, он пошатывался на почерневших от тины ногах, словно новорожденный жеребенок.
— У бога в воде четырнадцать рун. И одна от мертвого человека! Еще надо собрать девять рун! — визжали валькирии.
Бог протянул руку к Фрейдис, и Тола увидела, как яркие фигуры по воздуху устремились к нему. Фрейдис закашлялась и упала. А бог просто всосал руны в себя.
— Двадцать рун на темной орбите бога, еще четыре — и долг будет уплачен! — вопил мертвец.
— Один почти жив! Хель повержена. Мы отправляемся, чтобы принести бога в жертву земле, чтобы он умилостивил норн и снова жил в Валхалле! — вскричал высокий викинг с огромной раной в груди.
Тола попыталась поднять Фрейдис с влажной земли, но черные фигуры валькирий кружили рядом, чтобы взмыть с нею вверх.
Они схватили Толу и Фрейдис и полетели с ними над темными полями и через темные леса к берегу, туда, где все еще горели корабли. С ними на крыльях валькирий летел бог; кожа его задубела, петля на шее развевалась, словно знамя, огромное копье, которое он сжимал в безжизненной руке, сверкало. Казалось, они несли только что погибшего на полях славы воина.
Тола прыгнула на корабль, все ее тело обожгло пламенем. Она почувствовала сильный жар, короткую муку, но уже в следующее мгновение боль исчезла — так же быстро, как и возникла. Мертвец положил руки на румпель, и корабль скользнул в черную воду, а за ним пошли тысячи других. Воины славили Одина.
В холодной и глубокой черной воде отражались огни, превращая флотилию в созвездие сверкающих звезд. Устье реки влилось в черное море, и Тола ощутила качку и привкус соли в воздухе. Когда корабль выровнялся, она заметила, что моря больше нет. В сопровождении тысячи других кораблей их корабль плыл в ночи среди пронзительных звезд.
Корабль повернул и поднялся вверх, остальные последовали за ним. Под ними горел огонь трех цветов радуги — золотого, красного и голубого. Корабль упал в этот огонь, и звезды помчались, будто кометы, протянув над ним потоки света.
Снова падение, падение в черноту. А потом — крен, толчок, скрип досок, и он стал спускаться к острову, к серому морю, серому небу.
Глава пятьдесят седьмая
Выпад против судьбы
Стилиана взошла на гребень горы и остановилась рядом с горящим кораблем, ощущая его почти приятное после холода странствий тепло.
— Ты убила ее? — спросила она оборванную женщину, которую там встретила.
История не восстановлена, бог не мог возродиться! У Стилианы пересохло во рту. Достигла ли она того, что так долго готовила? Это было то место, где жертва девушки умилостивит норн?
— Я послала ее в странствие.
— Кто ты?
— Слуга Одина.
Стилиана внимательно посмотрела на Селену.
— Мне кажется, я видела тебя раньше. Ты стара и высушена ветрами, но сейчас ты смотришь на меня глазами своей матери. Я сотню лет помню этот взгляд. Ты — дитя крови.
— Я — дитя крови. Я пела свою долгую песню и призывала тебя сюда.
— Ты хочешь убить меня?
— Это место не для смерти.
— Я думаю, это могила бога.
— Из этой могилы прорастает жизнь. Все вещи содержат в себе свою противоположность. Послушай огонь. Он говорит голосом дождя.
Действительно, треск огня звучал, как сильный дождь в горах.
Корабль затрещал и застонал — должно быть, рассыпался каскадом искр. У Стилианы перехватило дыхание, когда она увидела появляющиеся в огне фигуры — две женщины, одна стройная, другая приземистая и крепкая. Вокруг приземистой женщины вились руны, которые пели, потрескивая, как мясо на сковороде, и свистели, как полено в очаге.
— Что же теперь?
— Бог уже идет. Его мертвое войско плывет на горящих кораблях. Девушка с волчьей руной плывет с ними.
— Я умру?
— Я видела тебя во многих снах. Ты так долго живешь, потому что история нарушена и конца в ней нет. Теперь история восстановлена. Один навеки умрет, волк будет убит, воля норн исполнена, и руны уйдут из земли.
— Нет. Волк будет жить! Я буду жить!
В небе показалось пламя — плывущие огни спускались на остров. Фигура в горящей ладье зашевелилась. Стилиана увидела бога, его огромную фигуру в огне, черную на фоне пламени, жилистую, словно ореховое дерево. Внутри него искрились руны.
Стилиана попыталась их пересчитать, но не смогла.
— Бог уже идет, — сказала Селена. — Но где же волк? Твое время закончилось, леди, твоя история рассказана.
В Стилиане загорелась ярость, такая сильная, что она почувствовала ее вкус — вкус железа во рту.
— Убейте ее!
Пятеро мертвых воинов с топорами и мечами двинулись к Селене. Леди в рваной одежде улыбнулась, увидев их.
— Двадцать, — сказала она, когда топор опустился на ее спину.
— Нет! — закричала Стилиана, слишком поздно поняв, что она сделала, пойдя на поводу у собственного гнева.
Мертвец ударил еще раз, и Селена замертво упала на землю.
В тот же миг ее руны с воплями помчались через черную ночь, чтобы воссоединиться с сестрами. Бог не должен прийти раньше, чем здесь появится волк, который должен его убить.
Перед Стилианой спиной к большому огню стояла Гола с обугленным копьем в руке.
— Ты сделала это, — сказала она. — Ты собрала руны. Бог сыграл с тобой шутку, хоть он и умер.
— Это я сыграла с ним шутку, — сказала Стилиана и вонзила свой маленький нож в грудь Толы. — Ты никогда не убьешь волка. История останется незавершенной!
Нож застрял в груди Толы, и девушка упала на колени, глядя на него и не понимая, что это такое.
— Убейте ее! — приказала Стилиана.
Мертвецы бросились вперед, но наткнулись на волка.
Глава пятьдесят восьмая
Геройская смерть
Повсюду в воздухе и на море горели корабли, освещая утопавший в ночи остров. Гилфа видел, как Тола схватилась за нож в груди, как волк рвал на части мертвецов Стилианы и в темноту летели их руки, ноги, головы и внутренности. Копья и мечи, бесполезно мелькая, только настораживали волка, привлекая его внимание к атакующему; мертвецов ждала повторная смерть, а вместе с ней, как он полагал, и конец всей магии.
Это было царство смерти, наступившее на земле. Гилфа был уверен, что это Хель и все они оказались в подземном мире.
Волк был огромный, в два человеческих роста, глаза его сверкали зеленым светом, зубы были красными от запекшейся крови. Луис. Вот это воин! Как же он преображается в битве! Общество таких героев обеспечит Гилфе место в сагах. Тогда родные будут его уважать.
