– Возможно, он успел создать культуру. Не зря Виктория что-то делала в лаборатории приюта, верно?
– Зачем же она его убила?
– Я полагаю, что он начал сомневаться в своей работе, – сказал Михаил. – То ли понял, куда ведут исследования… Виктория могла использовать его втёмную. То ли вначале поддался её убеждениям, а потом передумал. В любом случае она решила превратить его в кваzи, в надежде, что профессор полностью перейдёт на её сторону.
– Это плохо, плохо, плохо! – сказал я в панике.
Нет, меня пугало в первую очередь не то, что какой-нибудь чихнувший в метро гражданин завтра наградит меня смертельной ветрянкой. Все мы когда-нибудь умрём. Даже кваzи с их самомнением – всё равно умрут. И гибель человечества меня не пугала, ведь скажем честно – человечество не погибнет, оно лишь изменится.
Но когда я представил себе, как по всей Москве умирают взрослые, а команды кваzи собирают рыдающих перепуганных детей и везут куда-нибудь в Крым или на Сардинию…
– Эй, – сказал Михаил. – Я не из плохих парней. Я на твоей стороне. На стороне людей, если угодно.
Я посмотрел ему в глаза. Михаил твёрдо встретил взгляд из-под своей старой мятой шляпы.
– Потому что это справедливо? – спросил я.
– Да. Потому что никто не вправе решать за других, жить им или умереть.
– Нам надо найти эту тварь, – сказал я. – Как можно быстрее. И уж извини, дальше я буду вправе решить, жить ей или умереть.
– Всё ещё сложнее, – сказал Михаил. – Это только часть проблемы.
– Только часть? – воскликнул я. – Ну так говори!
– Нам надо не просто найти Викторию. Организация радикалов вела работу по нескольким направлениям. Есть и другие учёные, разрабатывающие вирусы, чья летальность зависит от возраста человека. Мы просто их не знаем. Это могут быть учёные-кваzи и учёные-люди, заинтересованные тем или иным образом. Надо найти Викторию и вытянуть из неё правду о всей организации. Контакты, руководство…
– О Боже, – сказал я. – Всё?
– Нет. – Михаил снял шляпу, поправил тулью. Он казался очень смущённым. – Ваши власти… они тоже что-то знают. Или догадываются. Или готовятся к любому ходу событий. В России, США, Китае, Шотландии ведутся разработки бактериологического оружия, убивающего восставших и кваzи. Поэтому мы не рискуем обратиться к человеческим властям и сообщить о происходящем – по нам могут нанести упреждающий удар.
– Прекрасно, – сказал я. – Вы убьёте всех взрослых. А мы – всех кваzи и восставших. Дети унаследуют чистый прекрасный мир, без идиотов.
Я встал.
– Ты куда? – спросил Михаил.
– К отцу Иоанну. Быстренько позюзюкаюсь, или как там у них называется обряд, аналогичный крещению?
– Никак, они признают крещение в любой христианской конфессии. А назюзюкаться ты сможешь дома.
– Почему ты сразу мне не сказал? – требовательно спросил я.
– Приглядывался к тебе.
– А зачем сейчас сказал? Я теперь ночами спать не буду!
– Меньше пей, сон наладится, – ответил Михаил и тоже встал. – Пошли. Время ещё терпит, я сознательно сгустил краски. Во-первых, я не думаю, что Томилин добился желаемой эффективности вируса. Во-вторых, перед применением вируса радикалы активизируются. Им же потребуется создать огромное количество оперативных групп, чтобы спасти как можно больше детей, прежде чем тех растерзают восставшие родители. Пока признаков активизации радикалов нет.
– Сколько среди кваzи радикалов? – резко спросил я.
Михаил отвёл взгляд.
– Ну?
– Тридцать-сорок процентов, – ответил Михаил. – Конечно, подавляющее большинство не в курсе происходящего. Но они поддержат тех, кто выпустит вирус.
– И ещё «болото», те, кому всё равно, – сказал я. – Их ведь тоже процентов тридцать-сорок.
– Я бы сказал – пятьдесят, – поправил Михаил.
– Поздравляю, ты в меньшинстве.
– Если ты не радуешься мысли одним махом уничтожить всех восставших и всех кваzи, то ты, мой друг, тоже, – сказал Михаил.
– Порадовался бы, – сказал я. – Ещё как. Если бы это хоть что-нибудь изменило.
К Москве мы подходили с севера. Точнее – мы подходили к Долгопрудному. Хотелось надеяться, что и в столице, и в прилепившемся к ней городке смогли справиться с катастрофой.
Дмитровское шоссе было пустынно. Кое-где попадались брошенные машины, как правило – разбитые, видимо, в панике, или с кончившимся бензином. Я втайне надеялся, что на дороге будут какие-то посты, может быть – армейские патрули. Но, видимо, все силы стянулись к городу.
– Всё будет нормально, – сказала Ольга. После того как стало ясно, что её рана заживает, а сама она и не думает обращаться в монстра, у неё прибавилось оптимизма. – Дойдём до Долгопрудного – и на метро в Москву…
– На метро? – удивился я.
Ольга рассмеялась.
– А ты не слышал эту историю? Когда-то студенты Физтеха решили пошутить на первое апреля. Выпустили стикеры со станцией метро «Физтех». Раздали всем студентам. И те, когда ездили в метро, во всех вагонах наклеивали стикер, продолжая серую ветку. Заклеили все вагоны! Причём так аккуратно, что пассажиры решили, будто и впрямь построили или строят новую станцию. Даже на схемы метро этот розыгрыш попал!
– Жалко, что только шутка, – сказал я, оглядываясь на Ольгу. – Давай я?
Ольга несла сына в слинге. Он не спал, серьёзно и молча взирал на мир.
– Своя ноша… – отозвалась Ольга. – Посёлок… зайдём?
Я посмотрел на указатель с надписью «ШОЛОХОВО». Дорога шла по окраине посёлка, мы так или иначе в него должны были зайти… если, конечно, не делать крюк.
– Вроде тихо, – согласился я.
– Есть хочется, – сказала Ольга. – И посидеть. Просто посидеть в кресле, вытянув ноги…
– С бутылкой пива, – поддержал я. – Или бокалом коньяка.
Ольга рассмеялась.
– Ну разошёлся! Первый и последний раз, когда я тебя видела с бокалом, – это на свадьбе. И то, ты даже шампанского не выпил…
– Я выпил, – обиделся я. – Весь бокал выпил. Ну не люблю я спиртное, мне своей дури хватает…
Наверное, нас так расслабила близость Москвы. А может быть, то, что мы уже сутки не встречали восставших. Появилось ощущение, что всех их перебили, а может, они сами перемёрли…
На самом деле они просто стягивались к крупным городам. К Москве в первую очередь, конечно. Инстинкты, или что там у них осталось вместо разума, гнали восставших к местам скопления людей.
У нас, очевидно, тоже разума не осталось.
