Решившись, я съехала на обочину, чтобы мой автомобиль не мешал движению, включила сигнализацию и затрусила от указателя по направлению к деревне. По пути мне не попалось ни одного местного жителя. Лишь когда перед глазами встали первые дома, из кустов вышел старик с полной корзиной грибов и вежливо поинтересовался:
– Далеко ль путь держишь, красавица?
– В Осиновку иду. Вы не оттуда? – задала я вопрос.
– Чего пехом? Траншпортом не обзавелась? – слегка коверкая сложное слово, прошамкал старик.
– У поворота оставила. Побоялась на брюхо сесть. Дороги у вас уж больно вычурные. Не для простых машин, – улыбнулась я.
– Это ты верно подметила. Дороги у нас веселые. А машину бросила? Правильно сделала. Брюхом пророешь нашу магиштраль, так обратный путь заказан надолго. А хошь, укажу дорожку, где проехать можно? – хитро прищурился старик.
– Обратно возвращаться, когда до деревни рукой подать? – спросила я. – Пожалуй, откажусь.
– Здря, здря. Там дале еще хужее будет, – переходя на местный говор, увещевал старик.
– А на машине, значит, лучше? – уточнила я.
– Куда как лучшее, – подтвердил он. – Да ты соглашайся, никогда не знаешь, где колеса судьбу испытывать станут. А я тебя до машинки на тележке прокачу.
– Не безвозмездно, как я полагаю, – засмеялась я.
– Разумеется. Да ты не тушуйся, я много не запрошу, – рассыпался дробным смехом старик.
Не знаю почему, но я согласилась. «Тележкой» старика оказался мотоцикл с люлькой, припрятанный в кустах. Вполне комфортный транспорт по сельским меркам. Я залезла в люльку, и старик повез меня какой-то другой дорогой. Через кустарник и пешеходные тропки, известные только местным жителям. В считаные минуты мы добрались до поворота дороги, заехав с противоположной стороны. Я пересела в машину и двинулась за мотоциклом. В деревню мы въехали под звонкий сигнал клаксона, которым был снабжен мотоцикл моего добровольного провожатого. Остановившись в самом центре села, старик доковылял до водительского окна, назвал чисто символическую плату за услуги, а заодно просветил меня, в каком из домов искать фермера Бобона. Так что я дважды в выигрыше оказалась. И на транспорте, и с точным маршрутом. Да еще и имя фермера узнала, а то у Сорокина поинтересоваться недосуг было.
Старик уехал в обратном направлении, а я покатила по просохшей дороге. Ехать оказалось недолго. Всего с десяток домов, и я смогла приткнуть автомобиль возле нужного. Калитка оказалась открыта. Я осторожно заглянула во двор, огляделась в поисках сторожевого пса. Такового не оказалось, и я, уже безбоязненно, двинулась к крыльцу. Постучав в дверь, я стала ждать появления хозяина. В доме движения не наблюдалось. Тогда я дернула дверную ручку в надежде, что дом, как и калитка, окажется незапертым. Увы, дверь не поддалась. Тогда я стала методично обходить хозяйственные постройки. Где-то на полпути меня остановил грозный окрик:
– Стой, где стоишь! Стрелять буду!
Я медленно повернулась. Прямо за моей спиной стоял мужик в камуфляжном костюме и в афганской панаме на голове. Крепкое телосложение выдавало в нем бывалого воина. Оружия в руках не было.
– Гостеприимно, – негромко произнесла я. – Прямо как в Техасе.
– Не знаю, как в Техасе, я там не был, – все тем же грозным голосом заявил мужик. – Может, в Техасе и принято по хозяйскому двору без разрешения шнырять. А в наших краях такое не практикуется.
– Я стучала. Никто не отзывался, – сообщила я.
– Раз не отзываются, значит, нет никого. Тебя в школе этому не учили? Или ты школу прогуляла. Все десять классов, – хмыкнул мужик, расслабляясь.
Видно, записал меня в безопасные объекты и решил сменить гнев на милость. Я тоже сменила тактику. В конце концов, это его двор, и порядки здесь устанавливает он.
– Руки поднимать не нужно? – пошутила я. – Расстрел отменяется или переносится?
– Погодим пока, – поддержал шутку мужик. – Ты кто такая будешь-то? Ясно, что не местная. Издалека прибыла?
– Издалека, – подтвердила я. – Мне Бобон нужен. Часом, не вы будете?
– На кой ляд тебе Бобон понадобился? – искренне удивился мужик.
– Разговор есть, – коротко ответила я.
– Ну, пошли в дом, раз разговор намечается, – пригласил мужик и быстрым шагом направился к крыльцу.
Я старалась не отставать. Поднявшись на крыльцо, мужик пошарил над дверью, достал ключ и, отомкнув замок, сделал приглашающий жест. Я вошла в дом. Мужик следовал за мной.
– В комнату проходи. Там, правда, не убрано. Да уж не обессудь. Один живу, красоту наводить некогда, – сбрасывая на ходу куртку и армейские ботинки, комментировал он.
Как и говорил мужик, в комнате царил беспорядок. Кучи нестиранного белья валялись прямо на полу. Грязная посуда громоздилась на круглом столе в центре комнаты. Постель, небрежно застланная синим байковым одеялом, выглядела неряшливо. Оконные стекла давно не встречались с тряпкой. Я остановилась возле единственного стула, не решаясь сесть. Мужик покосился на засаленную обивку стула, крякнул и скрылся в соседней комнате. Через минуту он вернулся, волоча за собой табурет.
– Вот, присаживайся. Этот почище будет, – предложил он. – А хочешь, стой. Неволить не стану.
Чтобы не обижать хозяина, я все-таки присела на принесенный табурет. Свернув постель, присел и он.
– Можешь начинать, – разрешил мужик.
– Вы Бобон? – уточнила я, чтобы как-то начать разговор.
– Для кого Бобон, а для кого и Никита Васильевич, – улыбаясь во весь рот, заявил мужик. – А ты кто будешь?
– Я Татьяна, – представилась я, немного озадаченная озвученным именем, так как старик называл фермера простым русским именем «Ванек». – Никита Васильевич, у меня к вам не совсем обычный вопрос…
Договорить мне не дал громкий раскатистый смех. Смеялся Бобон от души, аж пополам складывался. Я решила переждать приступ смеха, а уж потом задавать вопросы. Отсмеявшись, Бобон вытер широкими ладонями выступившие на глазах слезы и извиняющимся тоном произнес:
– Уж простите, Татьяна. Не сдержался. Так чудно слышать, как кто-то меня по имени-отчеству величает. Пошутил я. Зовите меня, как все, Бобоном, а то живот от смеха надорву. Последний раз меня так в паспортном столе называли, когда документ менял.
– Наверное, давно это было? – предположила я.
– Не очень, – признался Бобон и осекся. – Вообще-то, давненько.
Интересно! Бобон вроде как испугался чего-то. Сказал про паспорт и тут же на попятный пошел. Очень интересно, особенно, если учесть, как его старик называл. В голове что-то слабо щелкнуло. Пока еще что-то неопределенное, но однозначно важное. Сделав вид, что не заметила его замешательства, я продолжила щекотливую, на взгляд хозяина дома, тему.
– Вот и я думаю, что давненько. Для плановой замены по возрасту вы вроде как молоды еще. А без нужды кто ж станет бумажной волокитой заниматься? – рассуждала я вслух. – Вот с женщинами – другое дело. Женщина может десять раз за жизнь паспорт менять. Если замуж каждые пять лет выходить будет. А вы, говорите, не женаты? Впрочем, мужчины после женитьбы редко со своей фамилией расстаются.
