Понаблюдав несколько минут, как старик гоняет тяжело дышащего толстяка по поляне, я уже смирился с тем, что мне не светит утолить любопытство, но в этот момент наворачивающий очередной круг парень наконец увидел это самое горелое пятно и… взвыл.
Что-что он там жарил? Сосиски?! Идио-от! Да последний босяк Бокко не станет есть продукции Такийского мясокомбината. Ну нет у нас таких тупых. Почему? А кем надо быть, чтобы, зная о полном отсутствии достаточно больших ферм на острове, покупать изделия единственного здесь мясокомбината? Он вообще ориентирован исключительно на заходящие в порты Тако корабли. А что? Продукт дешевый и после микроволновки особо гадским вкусом не отличается. А в море матросам все равно деваться некуда, сожрут и такое вот эрзац-мясо. М‑да, а у парня, похоже, натуральная трагедия. Точно, идиот.
Фыркнув, я оставил за спиной этого горе-мученика и его седобородую Немезиду и, добравшись до знакомой тропинки, опять встал на маршрут. Не зря любопытствовал. Теперь смогу смело утверждать, что видел настоящую городскую легенду – жителя острова, не чурающегося продукции нашего мясокомбината. Будет чем похвастаться, ха!
Но это все потом, по возвращении домой. А пока… рыбка-а, я иду!
– Ну что, как прошло открытие? – Рандон взглянул на супругу, но та только печально вздохнула. Зато Итта так и светилась от удовольствия. – Дорогая?
– Да, милый? – откликнулась Ринна как ни в чем не бывало.
– Я спросил, как прошло открытие этой вашей выставки, – терпеливо повторил вопрос ее муж, искоса поглядывая на старательно давящую улыбку старшую дочь.
– О… хорошо, – кивнула хозяйка дома, делая вид, что полностью сосредоточена на разделке лежащего на ее тарелке краба. Но поняв, что муж не отстанет, вздохнула: – Должна признать, это было запоминающееся мероприятие.
Запоминающееся – это да. Точнее не скажешь. Итта вспомнила вчерашний день и, не выдержав, рассмеялась.
Кот явился в их дом, как и было оговорено, к десяти утра, с ходу удивив встретившую его на пороге старшую дочь Ринны своим необычным видом. Для Кота необычным, разумеется. Но, как бы то ни было, даже модница Итта признала, что в льняном костюме и нубуковых туфлях их сопровождающий выглядит безупречно. А вот поведение Кота почти не изменилось. Он встретил заявление девушки таким же небрежным фырканьем, как и любое другое ее замечание по поводу его одежды. Правда, сегодня Кот, кажется, выглядел еще более сонным и индифферентным, чем обычно.
Дождавшись, пока хозяйка дома спустится в холл, они втроем сели в машину и покатили на выставку. К радости обеих женщин, комплекс нижнего храма встретил их довольно внушительной толпой гостей и зрителей, решивших уделить это утро приобщению к прекрасному.
Коту не впервой было сопровождать женщин семьи Рона в их официальных выходах, и он давно выработал свой достаточно удобный для окружающих стиль поведения. Иными словами, был немногословен и всегда готов отойти в сторонку, если дамам вдруг желалось посекретничать о чем-то со встреченными знакомыми. Так было и сегодня. Юноша скользил ленивым взглядом по сторонам, иногда презрительно кривился на выставленные произведения искусства и полностью игнорировал всех авторов, представленных на этой выставке… пока.
Одна из инсталляций представляла собой куб, забранный тонкой, но очень частой медной проволочной решеткой, поставленный на угол и поддерживаемый в этом положении довольно сложной печатью, выглядевшей, как круглая (!) тень от того самого куба. Это была очень тонкая работа, учитывая, что настоящей тени куб не отбрасывал. А уж нечто, бьющееся внутри инсталляции, оставляющее при каждом ударе по тонкой проволоке решетки ясно видимые, но быстро исчезающие следы. Итта остановилась у инсталляции. Сердце Земли, надо же.
Может быть, она слишком увлеклась созерцанием этой странной завораживающей работы и что-то пропустила, но, когда обернулась, от фирменного вальяжного спокойствия Кота уже не осталось и следа. Он выглядел каким-то взъерошенным… зрачки пульсировали в такт ударам экспоната, кулаки сжаты так, что костяшки побелели. Да нет, парень был в ярости! Того и гляди, зашипит.
– Кот, что произошло? – Итта осторожно коснулась плеча друга. Тот зыркнул на нее и, с ясно видимым напряжением разомкнув крепко сжатые челюсти, со свистом выдохнул, постаравшись взять себя в руки.
– Ничего особенного. Могу я узнать, кто автор этого… шедевра?
Ответить Итта не успела. За спиной Кота как раз появился искомый человек. Рыжеволосый, небритый, довольно улыбающийся мужчина в дорогой, но несколько неряшливой одежде свободного кроя и в белоснежном шелковом шарфе, кончики которого были словно напоказ измазаны в краске. Будто владелец вытирал о него руки. Интуиция девушки взвыла, но матери, которая могла бы как-то повлиять на ситуацию, рядом не оказалось.
– Я вижу, вы заинтересовались моей скромной работой, милый юноша? – отчаянно грассируя, протянул художник. Кот покосился на опустившуюся ему на плечо холеную руку и, скривившись, развернулся, одновременно сбрасывая этот груз.
– О да. Знаете, не являясь поклонником, я все-таки много слышал о современном искусстве, и мне кажется, что здесь вы единственный сумели объединить сразу два его проявления – инсталляцию и перформанс, – едва не срываясь на шипение, тихо заговорил Кот… и Итта вздрогнула. Он не в ярости, он в бешенстве. Именно такой голос был у Кота в тот вечер. Ой, что-то будет!
Девушка огляделась по сторонам в поисках матери, но та словно сквозь землю провалилась, а вокруг было полно совершенно посторонних людей. Все-таки эта работа действительно была весьма оригинальной… и приметной.
– Хм… а можно поподробнее, юноша? – продолжая улыбаться, поинтересовался автор, явно не понимая, что от беды его отделяет буквально шаг. – Знаете, впечатления неофита – это всегда так интересно. Поделитесь?
– Если таково ваше желание… – кое-как взяв себя в руки, уже куда громче, будто специально привлекая внимание окружающих, проговорил Кот. – Один умный человек так определил эти проявления искусства: сделать инсталляцию – значит навалить кучу на пороге соседского дома и позвонить в дверной звонок, тогда как перформанс предполагает обратный порядок действий. Поздравляю, вы сумели сделать одновременно и то, и другое!
Художник в шоке глотал воздух, а слушатели зашлись в хохоте. Не все, но многие. И пока автор пытался справиться с оплеухой, один из присутствовавших на выставке журналистов успел задать свой вопрос:
– И что навело вас на эту мысль?
В ответ Кот фыркнул и ткнул пальцем в круглую тень куба.
– Заявляю как ученик мастера Печатей Химма. Это – печать ловушки духов, а сам куб служит сдерживающим объемом и проектором боли. Внутри него, как нетрудно догадаться, заточен дух. Поздравляю вас, господа, вот уже три часа вы любуетесь пыточным инструментом и наслаждаетесь страданиями разумного существа, – отчеканил, развернулся и, тихо извинившись перед ошеломленной Иттой, исчез в служебном помещении… оставляя за спиной шокированных зрителей и разгорающийся скандал с активным участием взбешенных совершенным святотатством жрецов.
