Тэмуджин налившимися кровью глазами неотрывно смотрел на нее. Покрасневшие глаза его, будто у рыси, попавшей в западню, горели бешеным огнем. От бессилия что-нибудь сделать он лишь скрипел зубами, до дрожи в руках сжимая кулаки, до костей впиваясь ногтями в ладони.
Около трех сотен меркитского войска уже сидели в седлах, готовые в путь. Старший нойон подозвал одного из нукеров и долго говорил ему что-то. Тот отъехал на середину поляны и зычным голосом, поворачивая чалого мерина по кругу, перебивая шум ветра, прокричал:
– Эй, вы, дети Есугея и Оэлун! Мы знаем, что вы слышите нас. Сейчас мы забираем от вас старый долг. Но это не все, мы еще вернемся за вами. Запомните: мы не оставим вас, пока не уничтожим все ваше поганое семя. Знайте, что нас много, как деревьев в тайге, а вас мало, как чахлых кустов в степи. Где бы вы ни спрятались, от нас не скроетесь, рано или поздно мы вас настигнем и перебьем, как тарбаганов. Ждите нас, мы придем за вами!.. Мы придем!
Старший нойон махнул рукой, и войско, выравниваясь в походную колонну, двинулось с поляны в сторону восточного ущелья. Нойоны в окружении десятка нукеров, рядом с ними – Бортэ с Хоахчин и Сочигэл за спиной одного из всадников, пристроились впереди колонны. Они первыми исчезли из вида смотревших с горы. Тэмуджин в последний раз взглянул на сгорбившуюся в седле Бортэ и тут же ее скрыли темные ветви сосны, росшей на опушке.
Тэмуджин сразу рванулся к своему жеребцу, рывком отвязал повод от желтого ствола сосны. «Что-нибудь придумаю, пока они в дороге, – лихорадочно соображал он, – узких мест в горах много…»
Он уже вдевал поводья на шею жеребца, когда его снова остановили нукеры.
– Тебе не нужно идти за ними, – сказал Боорчи, мягко берясь за его поводья, – лучше не теряй времени и поезжай к хану.
Тэмуджин снова схватился было за плетку, но, словно очнувшись от бредового забытья, остановился. Долго смотрел на него, с трудом вникая в его слова.
– Еще неизвестно, – добавил Джэлмэ, – вправду они уходят или хотят устроить ловушку. На поляну тебе пока не нужно спускаться, а за ними мы проследим.
С неимоверным усилием преломляя в себе желание сейчас же идти вслед за Бортэ, Тэмуджин взял себя в руки, заставил себя все обдумать. И, смиряясь, он мысленно согласился с ними: «Они правы, Бортэ мне сейчас никак не спасти, а просто напасть на них или издали убить этих нойонов из лука… только хуже ей сделаю. Остается одно: не теряя времени, звать на помощь хана…»
– Хорошо, – сказал он охрипшим, будто от болезни, голосом, – езжайте за ними и проследите. А я сейчас же отправляюсь к хану… Да о матери Оэлун не забудьте.
Нукеры молча кивнули головами, преданно глядя на него.
Тэмуджин махнул рукой Хасару и Бэлгутэю, и, не дожидаясь того, когда скроются из вида последние ряды меркитов, сел на коня и стал спускаться с горы.
III
Следующие несколько дней Тэмуджин прожил словно в дурном сне, охваченный жгучим отчаянием, в мешанине горьких, удушающих чувств – боли от потери любимой Бортэ, оскорбленного достоинства и тяжелого внутреннего страха перед меркитами… То и дело жгучая злоба и обида охватывали его, заставляя до боли сжимать зубы: судьба, казалось, поступила с ним слишком жестоко и несправедливо.
Судьба словно посмеялась над ним, подразнила и бросила. Только что он начал вставать на ноги – с таким трудом решилось дело о возвращении отцовского улуса, он собирался уже вступить в свои права, и вот, словно сухую травинку под порывом ветра, сорвало его и понесло в пучине новой беды. Еще вчера он блаженствовал в душе, уверенный в прочности земли под ногами, не видя никакой опасности для себя и своей семьи, наслаждаясь покоем в ожидании счастья, которое должно было наступить вот-вот… В одно мгновение все для него перевернулось с ног на голову и его снова бросило в перекипающий котел борьбы за жизнь, за честь, за безопасность семьи, за любимую женщину, за будущее потомство…
Одно лишь жгучее желание поскорее вернуть жену и отомстить обидчикам теперь толкало его вперед – так же, как острый голод толкает волка в погоню за добычей, – ничего вокруг для него не существовало в это время. Звериный неосознанный ум двигал им, а после он почти не помнил, как вместе с братьями спустился с горы, как выехал на дорогу вниз по реке, как у оленьей тропы приказал Хасару и Бэлгутэю найти мать Оэлун с младшими братьями, помочь им устроиться в лесу и потом догонять его, а сам, не задерживаясь, поскакал дальше.
Где-то в керуленской степи его по следам догнали братья и через два дня непрерывной скачки, когда солнце склонилось на западную сторону, они были в ставке Тогорил-хана. Пропустили их в курень без задержки. Оказавшись в ханском айле и попросив внешнего стражника доложить о себе, Тэмуджин только тут будто пришел в себя, в первый раз осмысленно огляделся вокруг.
Тогорил вышел, встревоженно окинул его взглядом и махнул рукой.
– Заходи!
Тэмуджин быстро вошел, сел у очага.
– Ну, говори, что случилось.
Тэмуджин коротко рассказал обо всем и просящим голосом закончил:
– У меня отобрали все, что я имел, я остался без ничего. Прошу вас, отец Тогорил, помогите мне вернуть жену…
Тогорил молчал, тяжело сдвинув брови. Тэмуджин смотрел на него и чувствовал, как у самого сжимается в груди сердце. Холодный страх опахнул его, словно он вдруг оказался на краю скалы и ухватиться ему было не за что. Потерянно подумал: «Видно, не вовремя я приехал со своей бедой».
Хан досадливо скосил на него взгляд и, помедлив, стал говорить:
– Меркиты – сильное и многочисленное племя, справиться с ними не так-то легко. Не подумав, начнешь с ними свару, нападешь с ходу, без подготовки, а потом и не будешь знать, как отвязаться, всю жизнь придется воевать с ними… Лучше уж сожми зубы и повремени, можно ведь выждать и ударить потом, в удобное время. Да и не убили ведь они никого из твоих, только жену забрали, а ведь твой отец в свое время взял у них твою мать Оэлун. Жену себе ты и другую найдешь. Прямо сейчас можешь выбрать из моих племянниц, и защиту от меркитов я тебе дам…
Тэмуджин покраснел лицом, с нетерпением хлопнул ладонями об колени и просяще вскрикнул:
– Без Бортэ мне не будет никакой жизни, душа моя приросла к ней. Я днем и ночью думаю только о ней, о том, что они с ней делают!.. От этого у меня мутится в голове, в жилах вскипает кровь. Хан-отец, вы ведь мне вместо родного отца, прошу вас, окажите же помощь…
Тогорил раздраженно двинул головой, повысил голос:
– Ты пойми, что это не простое дело, это не табун лошадей отогнать. Если уж нападать на них, то надо будет затевать большой поход, двинуть большие силы, а это значит пролить много крови. Если уж начнем, то должны будем так ударить по ним, чтобы они не смогли в ответ подняться на нас. Не то затянется между нами такая война, что и не рады будем потом.
– Тогда надо разгромить их полностью.
