– Да, я помню – контрольные. А сколько денег брать на ремонт, чтобы половина вышла?
– Хрен знает, а сколько есть?
– Так, давай конкретную цифру, – терпеть не могу вот эти «сколько есть», «сколько не жалко»…
– Понятия не имею! Придём в мастерскую, нам и скажут. Два штукана денег будет?
– Будет.
– Бери, я думаю, это как раз половина.
– Ладно, соберусь и припрусь.
– Давай, – Гаста отключился.
Я встал, сделал зарядку для дохликов, страдающих сколиозом, позавтракал, собрался, взял нужную сумму и двинул к Гасте.
Деньги у меня были, потому что я почти не тратил зарплаты с момента расхода с Марчелой. Половину отдавал родителям, а остальное – в щель голой перевёрнутой женщины. Покупал себе изредка что-то из одежды, и всё. Ну, может… да ничего мне больше и не надо было.
Дойдя до дурки и зайдя внутрь, я наткнулся в дверях на Марчелу.
– О… привет, а я вчера на тебя дрочил, – решил я сделать приятное своей бывшей девушке.
– Фуу, как это мерзко, – ответила она, даже не поздоровавшись. – К Гасте идёшь?
– К тебе, – зачем-то соврал я.
– А меня нет дома, – ответила Марчела.
– А, ну тогда я пошёл домой, пока! – всю оставшуюся жизнь бы её не видел.
– Как вчера дискотека? Познакомился с кем-нибудь?
– Ха, конечно! Мы с Гастой вчера всю дискотеку на пару оттрахали.
– Ух, какие грозные, – Марчела посмотрела на меня так, будто мне было тринадцать лет, а ей – тридцать пять. Хотя её взгляд был в этой ситуации справедлив.
– А то! Не пришла ты ночью, не пришла ты днём, думаешь, мы дрочим? Нет! Других ебём! – вряд ли я был похож на мачо с этой фразой, но мне очень хотелось испортить Марчеле настроение. – Замутил с тёлочками на два года вперёд.
– Про запас? – усмехнулась Марчела.
– Да, я мужик запасливый, – снова выдал я свою провальную фразу, которая никак не выходила у меня из головы.
– Ты отвратителен, – сказала Марчела, немного подумав.
– Это я, – сделал я лицо олигофрена и пошёл в сторону лифта, окончательно решив раз и навсегда забыть эту бесполезную фразу про запасливого мужика.
– Лифт не работает, – сказала Марчела мне в спину.
– Я проверю, – ответил я, не оборачиваясь, и добавил себе под нос: – Козья щель!
Она больше ничего не сказала и пошла, куда шла.
– Класс: здороваться мы не умеем, прощаться тоже не научились, – я подошёл к лифту и нажал на кнопку вызова. Он и правда не работал. – Вот западло! – произнёс я вслух и пошёл по лестнице, жалея, что Марчела ушла, а я даже не успел обвинить её в том, что это она, наверное, лифт и сломала.
На мусоропроводе второго этажа было написано: «ДОВРО ПОЖАЛОВАТЬ ВАД». Первоначальный смысл надписи терялся, потому что буква «Б» была мастерски исправлена на «В», выдавали исправление только несколько линий в верхней части буквы, ну а «ВАД» – это уже затупил сам автор послания, не рассчитав расстояние между словами.
Эта граффитюля мне всегда напоминала школу. В кабинете русского языка и литературы у нас висели портреты классиков, под каждым портретом была цитата из творчества того классика, чей портрет был изображён. Под одним – «Так жизнь скучна, когда боренья нет…» – буква «Б» в слове «боренья» была аналогично исправлена на «В». Не удивлюсь, если это дело рук одного и того же… Гасты, хе-хе-хе.
На пятом этаже под электрическим щитом я обратил внимание на надпись «ВАСЯ ПАНЧЕЛЮГА – ПИДОР В ЖОПУ ЁБАННЫЙ». Почему-то я не замечал её раньше. Может, она была сделана недавно? Остальные надписи мне были знакомы, поэтому такого фурора, как предыдущая, они не произвели. Я дошёл до восьмого этажа, бегло перечитав свои самые любимые откровения, и постучал в дверь Гастиной комнаты.
– Дарова, ты чё так неровно дышишь? Заходи!
– Потому что люблю тебя, дура! – ответил я и выдохнул: – Фуууууу, лифт опять сломан.
– Вот западло! – отреагировал Гаста.
Я переступил через порог.
– Ты сам-то собрался?
– Нет ещё, – ответил Гаста и скрылся за стенкой.
– Ну ты и мудло! – громко произнёс я.
– Это я, – отреагировал Гаста из другой комнаты.
– Это тоже я, – подал я голос. – Подорвал меня рано утром, а сам ещё даже и не собрался.
– Привет, Автор, чего не раздеваешься? – ко мне вышла мама Гасты, она была в халате.
– Здрасьте, мама Гасты! – мне стало немного неудобно, оттого что я ругнулся при ней, я хихикнул. – А мы сейчас уходим.
– Как на улице?
– Да я особо и не успел понять, как там.
– А, точно, ты же через двадцать метров живёшь, – она залезла ногами в тапки, взяла со стола кастрюлю и вышла в коридор.
– Пока я к тебе поднимался, заметил новую надпись под щитком на пятом этаже, – решил приколоть я Гасте откровение про Васю.
– Какую? – Гаста вышел уже почти одетый.
– Вася Панчелюга – пидор в жопу ёбанный, – сказал я.
– Это старая надпись, – не удивился Гаста.
– Да? Я раньше её почему-то не видел. А кто такой Вася Панчелюга?
– Гена, ёпти.
– Гену Вася зовут? – новости лились одна за другой. Сначала Масёл умер, теперь выяснилось, что Гену зовут Вася.
– Ты чё, не знал?
– Неа. А почему Гена?
– Ты видел когда-нибудь, как он улыбается?
– Он ещё и улыбается? – мир сходил с ума.
– Раньше улыбался, – просветил Гаста, – улыбкой крокодила. А может, потому что он первый начал бахаться крокодилом, я уже и не помню.
– А кто это написал, не знаешь? – кивнул я, беря во внимание, что ноги прозвища Гены растут из крокодила.
– Я! – улыбнулся Гаста.
– Ха-ха-ха, зачем?
– Уу, это мы мелкие были, он тогда только начинал торчать, денег у меня занял и долго не возвращал, вот я и написал.
– А потом вернул?
– Да, не сразу, по частям, отдал еле-еле через год. Стартуем, я готов.
– Деньги взял? – спросил я.
– Взял. А ты?
– Взял. А фотик?
– А в ротик?
– Хочу! – я засмеялся.
– Вротиквротиквротик, в ротик я хочу, – начал Гаста.
– Вротиквротиквротик, в ротик я могу, – договорил я.
– Вротиквротиквротик, в ротик я люблю, – закончил Гаста.
Мы вышли из дурки.
– А куда мы идём, кстати? – я даже не знал, где можно сдать в ремонт фотоаппарат.
