– Ха-ха-ха, – я стал громко хохотать, не понимая, насколько нужно быть свиньёй, чтобы никого не стесняться. – А как отреагировали присутствующие?
– Да там вроде толком-то никто и не понял, что это было, только Эля его попросила так больше не делать, но это, наверное, я один заметил, – рассказывал Гаста. – Я фотографировал этот отстой и тухляк, материл тебя и каждые пять минут смотрел на часы.
– А народа много было?
– Да так, человек тридцать: родственники и несколько друзей.
– Давай дальше.
– Даю, брат! И в попу тебе даю!
– Это я! Хе-хе.
– Это тоже я! И вот, когда Талия начала произносить четвёртый или пятый тост за молодых, Ксюхан больше не выдержал, встал и через стол ей с ноги каааааак уебал…
– Ха-ха-ха, – я чуть не задохнулся от хохота, представляя эту невероятную картину. – Ты гонишь! – хотя я знал, что Гаста не выдумывает, но в таких ситуациях всегда полагалось сказать что-то подобное.
– Отвечаю, тварью буду, не пизжу, в натуре, – Гаста также отдал дань пацанскому гэгу.
– И что, попал, что ли?
– Попал! – Гаста тоже засмеялся. – Затем он попытался размахнуться и заехать ещё разулю, но вовремя подоспел Пузо – чувак Талии, он в два счёта обработал Ксюхана и уложил его на пол. Начался кипиш, туда-сюда, все носятся, я помог ему подняться…
– Ты хоть сфотографировал этот махач? – спросил я, продолжая смеяться.
– Нет, не успел, всё было очень быстро, да и прикинь – махач, а я на телефон снимаю, как из моего друга выбивают последние бонусы.
– На фотик, без палева, ты же там фотографом был.
– Ага, после этой съёмки фотик бы не подлежал ремонту, – хихикнул Гаста.
– А я думал, что это он в клубе подрался с кем-то. А этот Пузо такой здоровый, что ли, или просто Ксюхан был сильно бухой, что не смог ответить? Или он ему тоже успел насовать?
– Нет, не смог. Пузо – то ли мореман, то ли десантник. Солдафон, одним словом, здоровый, сука! – описал Гаста его психологический портрет. – Я помог Ксюхану подняться, увёл его в туалет, он умылся, вроде как даже слегка протрезвел, я ему говорю: «Ты чё вытворяешь? Не порть людям праздник, успокойся». Он кивнул, сказал, что всё нормас, проехали. Мы подходим снова к столу, я говорю, что Ксюша уже успокоился, Ксюхан тоже извиняется, потом так немного тупит, стоит, смотрит куда-то, затем хватает нож со стола и бросается на Пузо.
– Ха-ха-ха! – продолжал я хохотать, у меня уже слезились глаза.
– Я уже думаю – на хуй, на хуй, пусть сами разбираются, ещё не хватало от этого пьяного дурака пикой получить.
– Жиганской, – добавил я.
– Ага, уж лучше в жопу раз, чем пику в глаз, – хохотнул Гаста. – Ну там столовый нож был, но у Ксюхана силёнок хватит и им расчленить человека.
– Столовый нож – почти заточка.
– Да, и я решил просто наблюдать: Ксюхан стал махать ножом перед Пузом, тот что-то такое замутил непонятное, я даже ничего не понял, а потом Ксюхан снова оказывается на полу и уже без ножа. Остальные бросились его успокаивать. Он ещё немного побузил, побурагозил, получил несколько ударов точно в дыню, а потом попросил жареной водички, погремел стаканами, походил немножко на бровях и задрых прямо на стульях.
– Это как?
– Да в ряд несколько стульев поставил и развалился на них. Я ещё полчаса пофоткал, потом сказал, что моё время закончилось, и свалил домой, прихватив несколько мерзавчиков, тем более там был ещё оператор. Вот он, кстати, точно всё снял, но хрен мы посмотрим эту запись.
– Хе-хе, жарщик со стажем, ёпти, – охарактеризовал я своего друга, пытаясь представить себе габариты Пуза и свадебный переполох в самых ярких красках. – Эх, а какой видос бы получился!
– Базаришь, не то слово! Премия свадебного фестиваля за лучший акробатический номер, ёба!
– Хе-хе. Да, что называется, такое нарочно не придумаешь. Ну лан, я погнал, и так уже опаздываю.
– Удачи, братик.
– И не бухай, скотина такая, – я шлёпнул Гасту по щеке.
– Хе-хе-хе.
Я очень быстро долетел до общежития, сильно вспотев. Настроение было отличное, я расстегнул куртку, прошёлся вперёд-назад, восстановил дыхание и набрал Елеанну.
– Пришёл уже? – раздалось в трубке вместо «алло».
– Да, на месте.
– Быстро ты, я сейчас спущусь.
Я зашёл внутрь, поздоровался с охранником, он внимательно изучил мой паспорт и произнёс: «До одиннадцати», затем записал номер комнаты на тонкой полоске бумаги, вложил её в мой паспорт и положил его себе на стол.
Мы прошли глубже в здание, Елеанна вызвала лифт.
– Что-то охранник подозрительно хорошо к тебе относится, раз разрешает приходить поздно и приводить гостей поздно, – сказал я, когда мы зашли в кабину. – У вас с ним случайно ничего нет?
– Ребёнок общий, – ответила Елеанна и нажала на цифру «четыре», затем увидела, как начало искажаться моё лицо, улыбнулась и добавила: – Ну что за чушь? Что у меня с ним может быть?
– Откуда я знаю? – после шутки про ребёнка меня по децелам охватил мандраж.
– Ты ревнуешь?
– Да!
– Сам подумай, если бы у меня с ним что-то было, даже если бы я и хотела тебя пригласить к себе в гости, всяко не в его смену, потому что он бы тебя не пропустил.
– Ха, – я улыбнулся, – с кем ты живёшь?
– С хорошими девочками.
– Они знают, что я приду?
– Да, я предупредила.
Мы зашли в комнату. Там находились три девушки: две сидели у монитора и смотрели какое-то кино, третья что-то писала в тетрадку.
В комнате было четыре кровати и четыре стола. Ещё была перегородка, которая делила комнату на две части: поменьше – возле двери, где все раздевались, стоял кухонный стол и холодильник, и побольше – где жили студентки и стояли столы с кроватями. Ещё был шкаф, который и являлся той самой перегородкой.
– Это Автор, – представила меня Елеанна своим сожительницам.
– Привет, – поздоровался я со всеми.
– Это Negfzgbplf, – показала Елеанна на первую девушку у монитора.
– Привет, – отозвалась та.
– Очень приятно, – сказал я.
– Это Rjyxtyyfzik.[f, – представила Елеанна вторую девушку у монитора.
– Хай, – она подняла руку.
– Очень приятно, – ещё раз сказал я.
– Ну и наконец – Ehjlkbdfz;f,f, – познакомила она меня с третьей соседкой, которая, по всей видимости, делала уроки.
– Здравствуйте, – ответила она, быстро скользнула по мне взглядом и дальше уткнулась в тетрадку.
