V
Кобёрн весь напрягся, наблюдая за Саймонсом.
Они все сидели кружком на персидском ковре, ожидая «судью». Перед тем как их команда покинула Тегеран, Саймонс сказал Кобёрну: «Не спускай с меня глаз». Пока что Саймонс вел себя пассивно, уклоняясь от ответственности, позволяя Рашиду вести все разговоры, допуская арест команды. Но была вероятность наступления момента, когда он изменит свою тактику. Если полковник решит ввязаться в драку, он даст Кобёрну знать об этом за доли секунды до начала.
Появился «судья».
Мужчина в возрасте около пятидесяти лет был одет в темно-синий пиджак со светло-желтым свитером под ним и в рубашку с расстегнутым воротом. У него был вид профессионала, доктора или адвоката. За пояс у него был заткнут револьвер 45-го калибра.
Рашид узнал его. Этого человека звали Хабиб Болурьян, и он принадлежал к числу ведущих коммунистов.
Болурьян сел на то место, которое оставил для него Саймонс.
Он произнес что-то на фарси, и молодой человек в костюме, который отныне принял на себя роль переводчика, попросил их предъявить паспорта.
Вот оно, подумал Кобёрн, вот где мы вляпаемся в неприятности. Он взглянет на паспорт Билла и поймет, что документ принадлежит кому-то другому.
Паспорта были сложены стопкой перед Болурьяном. Он бросил взгляд на первый. Переводчик начал записывать данные. Возникла путаница с фамилиями и именами: иранцы часто по какой-то неведомой причине меняли их местами. Рашид подавал паспорта Болурьяну, Гейден наклонялся и показывал детали; и до Кобёрна дошло, что эти двое только усугубляют путаницу. Рашид подавал один и тот же паспорт Болурьяну больше одного раза, а Гейден, наклоняясь, чтобы показывать пункты в паспорте, закрывал фотографию. Кобёрна восхитила их отвага. В конце концов паспорта были возвращены обратно, и Кобёрну показалось, что паспорт Билла так и не был открыт.
Болурьян начал допрашивать Рашида на фарси. Похоже, Рашид рассказывал официальную легенду о рядовых американских бизнесменах, пытающихся уехать на родину, с некоторыми приукрашиваниями о членах семей, пребывающих на смертном одре в Штатах.
В конце концов переводчик спросил по-английски:
– Скажите мне точно, что вы здесь делаете?
Рашид промолвил:
– Ну, видите ли… – Затем охранник за его спиной щелкнул затвором винтовки и приставил дуло к затылку Рашида. Рашид умолк. Переводчик явно хотел услышать, что скажут американцы, увидеть, совпадают ли их слова с рассказом Рашида; действия охранника были грубым напоминанием, что они находились во власти жестоких революционеров.
Гейден, как ведущий руководящий работник «ЭДС» в Иране, ответил переводчику:
– Мы все работаем на компанию по обработке данных «ПАРС дейта системз», или «ПДС», – произнес он. На самом деле «ПДС» была иранской компанией в совместной собственности «ЭДС» и Абулфатха Махви. Гейден не упомянул «ЭДС», поскольку, как указал Саймонс перед выездом из Тегерана, Дадгар мог отдать приказ по поголовному аресту всех лиц, связанных с «ЭДС». – У нас контракт с «Банком Омран», – продолжал Гейден, говоря правду, но ни в коем случае не полную правду. – Нам не платили, люди швыряли камни нам в окна, у нас не было денег, мы тосковали по нашим семьям и просто хотели уехать домой. Аэропорт был закрыт, поэтому мы решили ехать автомобилем.
– Верно, – подтвердил переводчик. – То же самое случилось со мной – я хотел улететь в Европу, но аэропорт был закрыт.
Возможно, у нас здесь может оказаться союзник, подумал Кобёрн.
Болурьян спросил, а переводчик перевел:
– У вас был контракт с компанией «ИСИРАН»?
Кобёрн был поражен. Для человека, проведшего двадцать пять лет в тюрьме, Болурьян был на удивление хорошо осведомлен. «ИСИРАН» – «Информационные системы Ирана» – была компанией по обработке данных, которой некогда владел Абулфатх Махви, впоследствии же ее купило правительство. Бытовало широкое мнение, что она имела тесные связи с тайной полицией «САВАК». Что еще хуже, «ЭДС» действительно имела контракт с «ИСИРАН»: будучи партнерами, обе компании создали в 1977 году систему управления документацией для иранского военного флота.
– Мы не имеем абсолютно ничего общего с «ИСИРАН», – солгал Гейден.
– Можете ли вы предъявить мне какое-то доказательство того, на кого вы работаете?
Это было проблемой. Перед отъездом из Тегерана, по указаниям Саймонса, они уничтожили все документы, связанные с «ЭДС». Теперь они шарили по карманам в поисках чего-то, что могли забыть.
Кин Тейлор нашел свою карточку медицинского страхования с надписью «ЭДС», напечатанной внизу. Он передал ее переводчику со словами:
– «Электроник дейта системз корпорейшн» является компанией-учредителем «ПДС».
Бодурьян поднялся и вышел из комнаты.
Переводчик, вооруженные курды и сотрудники «ЭДС» в молчании ждали. У Кобёрна в голове мелькнула мысль:
«Что же теперь будет?»
Мог ли Болурьян действительно знать, что у «ЭДС» когда-то был контракт с «ИСИРАН»? Если так, то сделает ли он вывод, что сотрудники «ЭДС» были связаны с «САВАК»? Или его вопрос об «ИСИРАН» был задан наугад? В таком случае поверил ли он их истории об обычных бизнесменах, рвавшихся домой?
Напротив Кобёрна на дальней стороне кружка Билл чувствовал себя странным образом спокойно. Он находился ни пике страха во время допроса, а теперь был просто не в состоянии волноваться еще дольше. Мы приложили все наши силы, чтобы выбраться, думал он, и если теперь всех нас поставят к стенке и прикончат, то так тому и быть.
Болурьян вошел обратно, заряжая винтовку.
Кобёрн бросил взгляд на Саймонса: глаза того были прикованы к винтовке.
Это был старый карабин «М1», выглядевший так, будто остался еще со времен Второй мировой войны.
«Он не может этим перестрелять нас всех», – подумал Кобёрн.
Болурьян передал винтовку переводчику и произнес что-то на фарси.
Кобёрн напряг все свои мускулы для прыжка. Начнется невообразимая суматоха, если они откроют стрельбу в этой комнате.
Переводчик взял винтовку и сказал:
– А теперь вы будете нашими гостями на чаепитии.
Болурьян написал что-то на клочке бумаги и отдал его переводчику. Кобёрн понял, что Болурьян просто выдал переводчику винтовку и разрешение на ее ношение.
– Боже всемилостивый, я-то подумал, что он собирается перестрелять всех нас, – пробормотал Кобёрн себе под нос.
Лицо Саймонса оставалось безучастным.
Подали чай.
Теперь на улице было темно. Рашид спросил, нет ли какого-нибудь места, где американцы могли бы переночевать.
– Вы будете нашими гостями, – уверил его переводчик. – Я лично позабочусь о вас.
