В полночь Кобёрн спросил его:
– Можно опять попробовать позвонить?
– Хорошо.
Один из охранников сопроводил Кобёрна обратно в город. Они пошли в почтовое отделение, которое все еще было открыто. К сожалению, связь с Тегераном оставалась недоступной.
Кобёрн прождал до двух часов ночи, затем отказался от этой затеи.
Когда он вернулся во дворец около плотины, все крепко спали.
Кобёрн лег в постель. По меньшей мере они все были еще живы. Достаточно было быть благодарными и за это. Никто не знал, что еще предстоит им до границы. Он будет переживать по этому поводу завтра.
Глава двенадцатая
I
– Просыпайтесь, Кобёрн, шевелитесь, пора ехать!
Резкий голос Саймонса проник в дрему Кобёрна, и он открыл глаза, гадая: где же я нахожусь?
Во дворце шаха в Мехабаде.
Вот дерьмо.
Он встал.
Саймонс готовил «отпетую команду» к отъезду, но нигде не было и признака охранников, они явно еще спали. Американцы расшумелись, и курды постепенно начали появляться из люксового апартамента.
Саймонс приказал Рашиду:
– Скажи им, что мы спешим, наши друзья ждут нас на границе.
Рашид повиновался, затем сообщил:
– Нам придется подождать.
Саймонсу это не понравилось.
– Ждать чего?
– Они все хотят принять душ.
Кин Тейлор заметил:
– Не вижу никакой срочности – большинство из них не были в душе год или два, можно посчитать, что они могли бы потерпеть еще денек.
Саймонс полчаса сдерживал нетерпение, затем велел Рашиду опять сказать охранникам, что команда вынуждена поспешить.
– Нам придется осмотреть ванную комнату шаха, – сообщил Рашид.
– Черт побери, мы ее уже видели, – воскликнул Саймонс. – Зачем эта задержка?
Все отправились в шахскую спальню и должным образом принялись порицать бесстыжую роскошь неиспользуемого дворца; но охранники не сдвинулись с места.
Кобёрн терялся в догадках, что же происходит. Неужели они передумали насчет сопровождения американцев в соседний город? Не навел ли Болурьян справки об «ЭДС» ночью? Саймонс не стал бы задерживаться здесь дольше.
В конце концов появился молодой переводчик, и оказалось, что охранники ждали его. План не менялся: группа курдов отправится с американцами на следующий отрезок их путешествия.
Саймонс заявил:
– У нас есть друзья в Резайе – мы хотели поехать в их дом, а не встречаться с главой города.
– Это небезопасно, – предостерег переводчик. – К северу отсюда идут тяжелые бои – город Тебриз все еще находится в руках сторонников шаха. Я должен передать вас людям, которые в состоянии защитить вас.
– Хорошо, но можем мы ехать сейчас?
– Безусловно.
Они въехали в город, и им приказали остановиться у какого-то дома. Переводчик вошел в него. Они ждали. Кто-то принес хлеб и брынзу на завтрак. Кобёрн вылез из машины и подошел к автомобилю Саймонса.
– Что происходит?
– Это дом муллы, – пояснил Рашид. – Он пишет письмо мулле Резайе по нашему поводу.
Прошел почти час, когда наконец появился переводчик с обещанным письмом.
Далее они поехали к полицейскому участку и там увидели свой автомобиль сопровождения: большую белую карету «Скорой помощи» с мигалкой красного цвета на крыше, с выбитыми окнами и какой-то надписью на боку на фарси, нанесенной красным маркером, предположительно обозначающей «Мехабадский ревком» или нечто в таком роде. Автомобиль был набит вооруженными до зубов курдами.
Вот и пытайтесь путешествовать, не привлекая к себе внимания.
Наконец-то они выехали на дорогу, машина «Скорой помощи» возглавила кортеж.
Саймонсу не давали покоя мысли о Дадгаре. Совершенно явно в Мехабаде никто не был поставлен в известность о необходимости поиска Пола и Билла, но город Резайе был намного больше. Саймонс не знал, распространялась ли компетенция Дадгара на сельскую местность; однако же, пока что этот человек изумлял всех своей приверженностью делу и способностью удерживаться на своем месте, невзирая на смены правительства. Саймонсу хотелось, чтобы его команде не пришлось предстать пред очи правительства Резайе.
– У нас хорошие друзья в Резайе, – уведомил он молодого переводчика. – Если бы вы смогли отвезти нас в их дом, мы бы оказались там в полной безопасности.
– О нет, – запротестовал переводчик. – Если я не подчинюсь приказу и вы пострадаете, расплата будет жестокой.
Саймонс сдался. Было ясно, что они равным образом представляют собой как гостей, так и пленников курдов. Для революции в Мехабаде была более характерна коммунистическая дисциплина, нежели исламистская анархия, и единственным способом отделаться от сопровождения было бы насилие. Однако Саймонс еще не был готов приступить к активным действиям.
Как раз после выезда из города машина «Скорой помощи» свернула с дороги и остановилась у небольшого кафе.
– Почему мы остановились? – удивился Саймонс.
– На завтрак, – объяснил переводчик.
– Нам не нужен завтрак, – с напором заявил Саймонс.
– Но…
– Нам не нужен завтрак!
Переводчик пожал плечами и прокричал что-то курдам, вылезающим из машины «Скорой помощи». Они забрались обратно в машину, и вереница автомобилей тронулась дальше.
Они подъехали к окраине Резайе рано утром.
Путь им преградил неизбежный блокпост. Этот оказался серьезным военным сооружением из припаркованных автомобилей, мешков с песком и колючей проволоки. Небольшая колонна замедлила движение, и вооруженный часовой жестом приказал им съехать с дороги на площадку перед заправочной станцией, превращенной в командный пункт. Подъездная дорога хорошо накрывалась пулеметами в здании заправочной станции.
Машина «Скорой помощи» не смогла остановиться достаточно быстро и врезалась прямиком в заграждение из колючей проволоки.
Оба «Рейнджровера» подъехали должным образом.
«Скорую помощь» немедленно окружили охранники, и разгорелся спор. Рашид и переводчик присоединились к ним. Революционеры Резайе принимали отнюдь не как само собой разумеющееся, что революционеры Мехабада были на их стороне. Люди в Резайе оказались азербайджанцами, а не курдами, и спор велся как на турецком, так и на фарси.
Похоже было на то, что курдам приказали сдать оружие, но они с негодованием отказались. Переводчик размахивал письмом от мехабадского муллы. Никто не обращал внимания на Рашида, который внезапно превратился в постороннего.
