– Оставайтесь здесь, – я займусь этим.
Из домишек вышло несколько человек посмотреть, что же происходит. Они были еще больше похожи на бандитов, чем обитатели последней деревни. Рашид громко крикнул:
– Где староста?
– Здесь его нет, – ответил кто-то.
– Тогда найдите его. Я разговаривал с ним после обеда – я его друг, у меня есть разрешение от него на пересечение границы с этими американцами.
– Почему ты вместе с американцами? – раздался чей-то голос.
– У меня приказ от исламского революционного комитета…
Внезапно из ниоткуда появился деревенский староста, с которым Рашид разговаривал после обеда. Он подошел и расцеловал Рашида в обе щеки.
У Гейдена вырвалось:
– Эге, вроде бы дела не так уж и плохи!
– Благодарение Богу за это, – сказал Кобёрн. – Я уже не в состоянии пить чай за спасение своей жизни.
Человек, расцеловавший Рашида, подошел поближе. Он был облачен в тяжелую афганскую хламиду. Староста просунул голову в окно и обменялся рукопожатием с каждым.
Рашид и оба охранника уселись обратно в автомобили.
Несколькими минутами позже они взбирались по холму к пограничной заставе.
Пол, сидевший за рулем второго автомобиля, внезапно вспомнил Дадгара. Четыре часа назад в Резайе казалось разумным отказаться от мысли пересечь границу верхом на лошадях, избегая дорог и заставы. Теперь он уже не был так уверен в этом. Дадгар мог разослать фотографии Пола и Билла по всем аэропортам, морским портам и пунктам перехода границы. Даже если там не было правительственных служащих, фотографии могли висеть где-то на стене. Иранцы, похоже, были рады любому предлогу задерживать американцев и допрашивать их. С самого начала «ЭДС» недооценила Дадгара…
Пограничная застава была ярко освещена мощными неоновыми лампами. Оба автомобиля медленно проехали мимо здания и остановились там, где перекинутая через дорогу цепь помечала границу иранской территории.
Рашид вышел из автомобиля.
Он поговорил с часовыми, затем вернулся и сказал:
– У них нет ключа, чтобы открыть цепь.
Все вышли из машины.
Саймонс приказал Рашиду:
– Идите на турецкую сторону и посмотрите, там ли Булвэр.
Рашид исчез в темноте.
Саймонс поднял цепь. Ее невозможно было поднять достаточно высоко, чтобы «Рейнджровер» мог под ней проехать.
Кто-то подобрал несколько досок и положил их на цепь, чтобы посмотреть, не смогут ли машины переехать цепь по доскам. Саймонс покачал головой: ничего не выйдет.
Он повернулся к Кобёрну:
– Не найдется ли у нас в наборе инструментов ножовки?
Кобёрн отправился обратно к автомобилю.
Пол и Гейден закурили сигареты. Гейден сказал:
– Тебе надо решить, как поступить с твоим паспортом.
– Что ты имеешь в виду?
– По американским законам использование фальшивого паспорта карается штрафом в десять тысяч долларов и тюремным заключением. Штраф-то я уплачу, но тебе придется отмотать тюремный срок.
Пол задумался. До сих пор ему ни разу не доводилось нарушать закон. Он показывал свой фальшивый паспорт, но только бандитам и революционерам, у которых в любом случае не было законного права требовать паспорта. Было бы неплохо оставаться законопослушным человеком.
– Совершенно верно, – изрек Саймонс. – Как только мы уберемся из этой чертовой страны, мы не будем нарушать законы. У меня нет ни малейшего желания вызволять вас из турецкой тюрьмы.
Пол отдал паспорт Гейдену. Точно так же поступил Билл. Гейден передал паспорта Тейлору, который засунул их за голенища своих ковбойских сапог.
Вернулся Кобёрн с ножовкой. Саймонс забрал ее у него и принялся пилить цепь.
Иранские часовые подбежали и принялись на него орать.
Саймонс остановился.
Рашид вернулся с турецкой стороны, приведя с собой пару часовых и офицера. Он поговорил с иранцами, затем сказал Саймонсу:
– Вам нельзя перерезать цепь. Они говорят, что мы должны подождать до утра. Турки тоже не хотят, чтобы мы пересекали границу сегодня.
Саймонс пробормотал Полу:
– Недурно бы вам заболеть.
– Что вы хотите этим сказать?
– Если я говорю вам так, значит, болейте, ясно?
Пол понял, что задумал Саймонс: турецкие пограничники хотели спать, а не няньчиться всю ночь с толпой американцев, но, если одному из американцев требовалась срочная медицинская помощь, они вряд ли ему откажут.
Турки отправились на свою сторону.
– И что теперь делать? – поинтересовался Кобёрн.
– Ждать, – отрезал Саймонс.
Все обитатели заставы, за исключением двух иранских пограничников, пошли в свое караульное помещение: было отчаянно холодно.
– Прикиньтесь, что мы готовы ждать всю ночь, – приказал Саймонс.
Ушли и два оставшихся пограничника.
– Гейден, Тейлор, – распорядился Саймонс. – Идите за ними и предложите часовым деньги, чтобы они присмотрели за нашими автомобилями.
– Присмотрели за нашими автомобилями? – с недоверием протянул Тейлор. – Да они их украдут!
– Совершенно верно, – подтвердил Саймонс. – Они смогут украсть их, если позволят нам уйти.
Тейлор и Гейден отправились в караульное помещение.
– Ну вот! – промолвил Саймонс. – Кобёрн, забирайте Пола и Билла и идите туда же.
– Пошли, ребята, – поторопил их Кобёрн.
Пол и Билл перешагнули через цепь и отправились в путь. Кобёрн неотступно следовал за ними.
– Продолжайте идти, независимо от того, что может случиться, – подбадривал их Кобёрн. – Если услышите крики или стрельбу, бегите, но ни в коем случае не останавливайтесь и не возвращайтесь обратно.
Саймонс пошел за ними.
– Идите быстрее, – приказал он. – Не хочу, чтобы вас застрелили в середине этой чертовой нейтральной полосы.
До них долетел какой-то спор, возникший сзади, на иранской стороне.
Кобёрн приказал:
– Не поворачивайтесь, идите вперед.
На иранской стороне Тейлор протянул пачку ассигнаций двум часовым, которые переводили взгляды с четырех человек, пересекавших границу, на два «Рейнджровера», стоившие, самое малое, двадцать тысяч долларов каждый…
Рашид объяснял:
– Мы не знаем, когда сможем вернуться за этими автомобилями – может пройти много времени…
Один из часовых сказал:
– Вам же всем сказали оставаться здесь до утра…
