– Это… у меня капризничанье? – возмутился Макар. – Спросил просто, без всякого кривляния: собираешься обо всем рассказывать родителям или нет? А ты нот-тации мне читаешь!
Слово «нотации» Макар произнес таким тоном, чтобы уж никто не мог обвинить его в капризности. Крутым таким тоном – когда растягиваются не гласные, а согласные. Серьезность говорящего в таком случае не вызывает сомнений – только лишь опасения.
Но у Сони никаких опасений не возникло. Потому что она знала добродушный характер своего брата уже целых… одиннадцать лет. Столько же, сколько и было самому Макару.
– Не собираюсь я ничего рассказывать родителям, успокойся, – улыбнулась Соня. – И не потому, что я такая хорошая. Я, может быть, лучше поступила бы в данной ситуации правильно, а не… хорошо. То есть, наверное, все-таки сказала бы родителям… Но не скажу.
– Ничего не понимаю, – замотал головой Макар. – А вот это твое «сказала бы – не сказала бы» ты не хочешь назвать капризничаньем?
Макар передразнил Соню самым противным тоном, на какой только способны были его голосовые связки, но она только засмеялась:
– Нет, не хочу. Мне просто не хочется беспокоить маму с папой накануне неожиданной и важной командировки. Представляешь, где-то в предгорьях Сихотэ-Алиня найдено небольшое селение, из которого жители никогда никуда не выезжали, но при этом они говорят по-английски. И главное, что они на английском называют все речки, озера, селения, о которых слышали… И вот представляешь, только мама с папой могут разгадать этот феномен! Поэтому они туда улетают.
Честно говоря, Макар ничего этого не представлял. Смутно и быстро пронеслась в его мозгу зависть к неведомым людям, которые английский знают автоматически, без всякой зубрежки, пронеслось и странное название места, куда улетают родители…
– Когда они улетают? – шепнул он пересохшими от волнения губами. – И… почему ты об этом знаешь, а я нет? Мы же вместе из школы пришли! А родители с работы не звонили…
Соня вздохнула и оторвалась от монитора:
– А ты не помнишь, где шлялся два урока? Мы с папой всю школу обыскали! Я же не знала, что ты, как охотник за привидениями, домой побежал. Папа прямо в школу заехал на большой перемене, чтобы все нам объяснить. Я еле уговорила его не поднимать тревогу – сказала, что с тобой такое случается: заигрался с ребятами в каком-нибудь из классов. Они с мамой сегодня до самого вечера на работе будут готовиться к поездке. Но домой перед вылетом, конечно, заедут, не волнуйся.
– Я… не волнуюсь, – опять прошептал Макар. – Чего мне волноваться! Не ездили наши родители в командировки, что ли?
Честно говоря, Макар все-таки чувствовал себя неспокойно и даже очень неспокойно. Он понял, что за разгадку секрета таинственной квартиры Соня принялась всерьез. Ведь она за весь день даже ни разу не напомнила про уроки, а наоборот, полезла в Интернет ради того, чтобы узнать все о привидениях! И это Соня, которая раньше о привидениях и слушать бы не стала! К тому же родителей несколько дней не будет дома… Разволнуешься тут! Ведь это означает, что можно будет спокойненько, без боязни быть застуканными родителями, действовать и ночью! Именно тогда, когда действуют всякие, как выразилась Соня… полунормальные существа. Это, конечно, интересно. Но и страшно.
– Только, пожалуйста, – оглянулась на него Соня, – не мешай. Я не могу работать за компьютером в четыре глаза. А для тебя я всю интересную информацию скачаю – почитаешь с листа. Ладно? И сходи за Ладошкой.
Макар машинально кивал, соображая: «Четыре глаза – это мои и Сонины или столько глаз у компьютера?»
Спорить о том, кому идти за Ладошкой, он не стал.
– Все-таки украшения иногда приносят пользу, – вдруг сказал он. – По этим серьгам Ольги Сергеевны ты определила, что она не очень-то и боится.
Соня быстро оглянулась на Макара, внимательно посмотрела ему в глаза и почему-то погрозила пальцем:
– Ты себя хорошо чувствуешь? Почему несвязную чепуху болтаешь?
Чепуху! А Макару-то казалось, что в его словах содержится очень глубокая мысль. Наверное, он не совсем точно ее выразил. Надо взять себя в руки… Кстати, он себя действительно почувствовал точно так же, как после эффекта «говорящей копейки». И почему это тайны и неожиданности всегда такие пугающие?
– Ничего, ничего! – вздохнул он. – Ты сейчас о такой чепухе начитаешься, что даже жалко тебя одну оставлять.
Соня только рукой махнула – ясно было, что о страхе она даже и не думает.
Выйдя из квартиры, Макар покосился на соседскую дверь. Почему так изменилась Ольга Сергеевна? Не хочет впутывать в это дело детей? Надо обязательно придумать способ, как завоевать ее доверие… Опять использовать Нюка?
Ладошка, судя по его обычному виду и поведению, ничего не знал об отъезде родителей.
«Ну и ладно, – решил Макар. – Ничего не буду говорить. Пока ответишь на все его вопросы, сто раз себя идиотом почувствуешь».
Дома Макара ждала стопка отпечатанных на принтере листов бумаги.
– Почитай пока это, – сказала Соня. – Признаться, я ожидала внятного объяснения паранормальных явлений… А здесь сплошные примеры. Придется еще поискать.
Ладошку оставили на Нюка. Или, наоборот, Нюка на Ладошку – все равно. Игра с хонориком входила в распорядок дня Веселова-младшего. Соня осталась у компьютера, а Макар уселся с листами за стол. Пусть это и не объяснение привидений, но чтение о них – тоже наверняка интересное занятие! Особенно под плакатом, на котором изображена Москва с высоты птичьего полета: читаешь – и сразу же следишь, как по карте, где очередного шустрого привида встречали.
Оказывается, Москва просто переполнена привидениями! Если верить сведениям, почерпнутым из Интернета, их можно встретить на каждом шагу.
«Это просто так кажется из-за того, что вся информация о них собрана вместе», – сделал точное наблюдение Макар, не прекращая чтения.
Самое частое место их появления – конечно же, Кремль. Иван Грозный разгуливает ночами по кремлевским палатам, казненные после бунта стрельцы стонут под стенами, другие неопознанные фигуры, не найдя успокоения за сотни лет, пугают ночами припозднившихся гуляющих в Александровском саду. И как все это происходит? Примерно одинаково – с разницей только в красноречивости испуганных свидетелей.
Часовой солдат еще в позапрошлом веке заметил у Боровицких ворот тень, которая скользила вдоль стены, оставляя на ней темные пятна. Он окликнул тень, догнал, протянул руку, чтобы схватить… Рука провалилась в пустоту. Ужас охватил солдата. Он почему-то стал ощупывать стену с пятнами, уверенный, что это стекающая кровь. Тоже пустота – только под рукой такой холод, будто среди летней ночи он схватил кусок льда, исходящего холодной слизью…
В Александровском саду мерцающая фигура в черном подплывала к гуляющим и заглядывала им в лица – вместо собственного же лица у фигуры было пятно с блуждающими по нему мертвецкими бельмами… И опять холод исходил от фигуры, и онемевающий ужас охватывал ночных прохожих.
