– Ума не приложу, как я так опростоволосился! Оставить компрометирующие меня фото в столе…
– В последнее время у вас было полно других дел, – попыталась подбодрить Стрельникова Регина. – Странно другое: как Ставрогину удалось узнать о фотографиях? И еще более любопытно: кто позволил ему проводить обыск в вашей квартире?
– В квартире? Что вы, нет. Конверт со снимками находился здесь.
– Значит, Ставрогин получил право осмотреть ваш кабинет. Кто мог дать такое разрешение?
– Да я сам дал… Понимаете, я не приносил конверт сюда, и тем не менее он оказался в моем рабочем столе!
– Простите, что спрашиваю, Игорь Иванович, – откашлявшись, произнесла Регина после небольшой паузы, – но вы точно уверены, что конверт оставался у вас дома? Не могло так получиться, что в связи с последними событиями вы просто-напросто забыли…
– Регина, послушайте, я никогда и ничего не забываю – таково уж свойство моего характера. Это помогает мне в работе, и я не сомневаюсь, что и в этот раз ничего не путаю: я понятия не имею, как фотографии детектива тут оказались!
– Кто имеет доступ в ваш кабинет?
– О, много людей. Во-первых, Вероника, во-вторых, мой секретарь… Но постойте, сейчас это не так уж важно. Важно скорее то, как Ставрогину стало известно о снимках и о том, что я нанял специалиста для слежки за женой.
– Верно. Кто об этом знал?
– Кроме меня? Никто.
– А Вероника?
– Смеетесь? Я ни за что не рассказал бы о таком!
– Даже ей?
– У нас отличные деловые отношения, даже, я бы сказал, дружеские, но друзьям люди не спешат рассказывать об адюльтерах своих половин! Кроме того…
Министр осекся, и Регина встрепенулась.
– Кроме того? – повторила она, опасаясь, как бы Стрельников не ушел от темы. – Что вы собирались сказать?
– Я собирался сказать, что не вполне убедился в своей правоте.
– Даже несмотря на фото?
– На них не было ничего такого. То есть был мужчина, была Анна. Они вместе обедали, иногда встречались мимоходом, судя по записям Дятлова, то бишь моего детектива. Пару раз они заезжали в отели…
– И вам этого мало? – удивленно вздернула брови Регина. – То есть одних подозрений оказалось достаточно, чтобы обратиться к частному сыщику, а потом…
– Дятлов обещал предоставить более серьезные улики, но мне пришлось ехать на форум в Питер, и с тех пор мы с ним не связывались.
– А он знал, куда вы собираетесь?
– Разумеется.
– И вы хотите сказать, что Дятлов не позвонил вам ни разу с тех пор, как вы уехали? И даже потом, когда стало известно о гибели вашей жены?
Стрельников кивнул.
– Самому мне было как-то не до него в свете всего происшедшего, – пробормотал он. – Когда Анна пропала, я Дятлову звонил. Несколько раз.
– И что?
– Телефон не отвечал – он дал мне только сотовый. Думаю, другого и не было: по нашим немногочисленным встречам у меня создалось впечатление, что Дятлов делал снимки из машины. Кстати, если вы полагаете, что я доверился невесть кому, скажу, что я пробил его по своим каналам. Он оказался бывшим следаком, но его своеобразные методы не устраивали руководство, и они аккуратно подвели его под увольнение в связи с пенсионным возрастом. Так что не такой уж он и первый встречный, как видите!
– Очень подозрительно, что он вот так исчез. Может, конечно, сдрейфил, поняв, что дело пахнет керосином – побоялся, что на него насядет ФСБ?
– Вы правы, странно. Я даже не знаю, где он живет… Хотя, разумеется, выяснить это нетрудно!
– Я сама, если не возражаете, – поспешила сказать Регина. – Получается, кроме факта найма частного сыщика, у Ставрогина нет оснований подозревать вас в убийстве Анны?
– Я же говорю, он скользкий тип, этот майор, – вздохнул министр, ероша не слишком густую шевелюру. – Кто знает, что он скрывает?
– И зачем ему это нужно… Ладно, давайте не будем паниковать: судя по всему, до предъявления обвинения далеко. Вы – не какой-нибудь гопник, так что Ставрогин вряд ли решится задержать вас без очень и очень веских оснований, поэтому время есть. Кроме того, раз он пока не выпускает Ольгу Лаврову, майор ни в чем не уверен и подозрений с нее не снимает…
– Вам удалось с ней пообщаться?
– Если бы! Вы можете посодействовать?
– Попытаюсь. Я свяжусь с вами, как только что-то разузнаю.
– Договорились. У меня есть еще вопрос.
– Я же сказал – можете задавать любые: Анна мертва, и хуже этого ничего быть не может.
«Еще как может, – подумала Регина. – Публичный позор с выставлением личной жизни министра иностранных дел России на всеобщее обозрение, пикантные подробности личной жизни покойной супруги и намеки на то, что муж поучаствовал в ее убийстве – разумеется, опосредованно, чужими руками…»
– Как вы проморгали Анну в тот вечер? – спросила она. – Как женщина ее статуса могла незаметно покинуть коттеджный поселок, причем вы даже не поинтересовались, куда она направляется?
Стрельников поднялся и прошелся по помещению, заложив руки за спину. В этот момент он здорово напоминал птицу-секретаря.
– Мне было стыдно сказать сразу, – произнес он, возвращаясь на место.
– Стыдно? – переспросила Регина. – Вы меня пугаете!
– Я не хотел плохо думать о жене… Понимаете, хоть я и нанял Дятлова, но все же надеялся, что ошибаюсь!
– О чем речь?
– Похоже, Анна добавила что-то в мой коньяк.
– То есть…
– Видимо, снотворное. Потому что я помню все, что было до того, как я отправился в ванную, а потом – ничего, чистый лист. Проснулся я в постели, раздетый – все как положено, но это могла сделать и она – после того, как я отключился. Вот, я все и рассказал!
Значит, Стрельников темнил насчет того вечера не потому, что виновен в чем-то, а оттого, что боялся признать – жена ему изменяет и даже не погнушалась накормить снотворным, чтобы вырваться из дома!
– Я ответил на все вопросы, Регина?
– Есть еще один. Он вам не понравится, но…
– Вы хотите спросить о ребенке?
Регина почувствовала, как по спине пробежал холодок: создавалось впечатление, что Стрельников читает ее мысли.
– Честно говоря, да, – пробормотала она. – Я собиралась…
– Я знаю, что Анна была беременна.
– Вы думаете, ребенок не ваш?
Министр помолчал с минуту, но Регина была уверена, что ему не требуется время на размышление – наверняка он много раз задавал себе этот вопрос и определенно уже ответил на него.
