– И что нам делать?
– Ты же не дослушала! Ребята пошли дальше, пытаясь найти хоть какие-то следы предполагаемого любовника Анны…
– Или шантажиста, – вставила Регина.
– Или шантажиста. И нашли-таки!
– Да ну?
– Они обнаружили место на выезде из города, где искомая личность вкушала русскую народную кухню. Между прочим, мы с тобой там были, когда ездили в Приозерск.
– Правда? Да, там неплохо кормят…
– Так вот, в этом заведении оказались камеры, и, таким образом, у нас имеется физиономия приятеля Анны Стрельниковой.
– Покажешь?
– Да гляди, не жалко!
Захар вытащил из-за пазухи сложенный вдвое прозрачный файл и протянул Регине. Она вытащила снимки и громко охнула.
– Что такое? – подался вперед Захар.
– Так это же… это – тот тип, которого показывал мне Мигулин!
– Ничего не путаешь?
– Издеваешься? Мужика зовут, кажется, Швабин… имя-отчество не помню, но работает он в российском торгпредстве компании «Росприродресурс». Головной офис находится в Москве, а вот Швабин, по словам Мигулина, большую часть времени проводит в Нью-Йорке.
– Интересно, какие совместные дела могли быть у Анны с таким человеком? – пробормотал Захар, почесывая небритый подбородок.
– И еще спроси, почему им интересуется ГРУ! – добавила Регина. – Разумеется, этой информацией полковник со мной делиться не стал.
– Можно, конечно, предположить, что Анну и этого Швабина связывали исключительно личные отношения, но, учитывая тот факт, что она была супругой Стрельникова…
– Ты прав, – кивнула Регина, – слишком все сложно для простой случайности. Но я, хоть убей, все равно ничего не могу понять!
– Я тоже, – согласился Захар. – Думаю, проблема в том, что из этой цепочки людей и событий выпадают некоторые звенья, отсутствие которых мешает нам увидеть картину в целом. Может, твоя встреча с Ольгой поможет что-нибудь прояснить?
– Или поездка Дмитрия в Мордовию?
– Ты все-таки ему доверяешь? – нахмурился Захар. – Знаешь, Марусь, я тебе удивляюсь!
– Люди меняются, – упрямо поджала губы Регина. Говоря это, она думала не только о Носове: Михаил, ворвавшись к ней в кабинет, тоже не выглядел тем человеком, в которого она так безоглядно влюбилась. Он казался мягким и воспитанным, но сегодня походил на разъяренную фурию… Кстати, Захар ведь не мог не видеть, как Крымов вошел и в каком состоянии находится – почему он не попытался преградить ему дорогу?
– Ты ведь был здесь, когда приходил Миша, верно? – спросила она.
– Ну, был.
– И ничего не сделал?
– А что, по-твоему, я должен был сделать?
– Не знаю…
– Это – ваши личные дела, а в такое я не вмешиваюсь. Я говорил тебе, что этот тип женат, но ты не захотела меня слушать. Ты сказала, что не собираешься за него замуж, а в этом случае все честно: вы оба получаете удовольствие и никаких обязательств. Так, кажется, ты предпочитаешь?
Регине показалось, что в голосе Захара прозвучала горечь. Впервые он не попытался защитить ее от разъяренного мужчины, и это было что-то новенькое, не похожее на ее давнего приятеля. Наверное, если б Михаил попытался ее ударить, Захар среагировал бы, но даже она сама с трудом представляла себе, чтобы интеллигентный, высокообразованный Крымов поднял руку на женщину. Видимо, и Захар это понимал.
Но что, черт подери, делать с Михаилом? Он, конечно, виноват в том, что не рассказал ей правду о своем семейном положении, но ее вины в случившемся гораздо больше. Регина позволила себе установить слежку за любовником и, хоть и не желая того, вмешалась в его личную и профессиональную жизнь…
Ладно, она подумает об этом потом, после того, как разгребет проблемы Стрельникова.
* * *
Вера Лосева проживала в одном из домов-бараков, мимо которых Дмитрий шел с вокзала. Интересно, не мешает жильцам постоянный шум поездов? Это ведь все равно как бесконечно ехать в вагоне, слушая стук колес, без права остановиться и сойти на перрон!
Дом нуждался в ремонте, а люди – в расселении, но, как и во многих городах и селах страны, проблема долгие годы оставалась нерешенной. Время идет, здания ветшают, практически рушатся, а люди, жертвы бездействия местных властей, вынуждены влачить жалкое существование без горячей воды и прочих благ цивилизации, которые, казалось бы, должны быть доступны в наши дни всем без исключения.
В длинном, полутемном коридоре со скрипучими деревянными полами ориентироваться было нелегко: номера квартир на дверях либо вовсе отсутствовали, либо не читались от старости или грязи. Судя по всему, здесь проживает отнюдь не цвет нации – уж убрать-то, по крайней мере, можно! Да, дом старый, но зарастать грязью по самые брови…
На одной двери тем не менее значилась цифра «4», и именно в этой квартире, если верить информации, полученной от директрисы школы, жила Вера Лосева. В разводе, без детей, работает буфетчицей на заводе ЖБИ – вернее, на его руинах, жалких останках былой роскоши, когда этот самый завод кормил практически все население близлежащих поселков и деревень. Эти скудные сведения Носов, естественно, также почерпнул от директрисы.
На стук (вырванный с корнем звонок висел на проводах рядом с дверью) открыла женщина средних лет, одетая в потрепанный махровый халат. Когда-то он, видимо, был цвета морской волны, но от времени выцвел, поэтому выглядел не лучшим образом. При виде посетителя рука женщины инстинктивно рванулась вверх, к волосам, совершенно бесполезный кокетливый жест – попытка поправить прическу – смотрелся жалко.
– Вы от Кристины? – спросила она неуверенно, пытаясь в полутьме разглядеть Дмитрия. – Насчет ремонта?
– Нет, не от Кристины, – ответил он. – Я от Анны. От Анны Уваровой.
– От… кого?!
– Можно войти?
В ярко освещенной кухне, куда провела его хозяйка квартиры, Дмитрий увидел, что Вера моложе, чем показалась ему вначале. На столе, одна ножка которого была подперта поленом, стояли две пустые бутылки дешевого вермута, которые Лосева стыдливо убрала с глаз долой, поставив на грязный подоконник.
– Вы садитесь, – предложила она, смахивая с одной из табуреток крошки прямо на пол. – Я вот ремонт делать собралась, – добавила женщина, обводя печальным взглядом обшарпанную кухню. – Ничего особенного – так, чисто косметически…
На взгляд Дмитрия, ремонт вряд ли способен был реанимировать это обветшалое здание, но делиться своими соображениями с Верой он не собирался.
– Я говорил с директрисой школы, в которой вы учились, – начал Носов. – Она сказала, что вы с Анной Уваровой были подругами. Почему вы так удивились, когда я сказал, что пришел от нее?
– Да потому что это невозможно! – развела руками Вера. – Анна, если она еще жива-здорова, сюда не вернется – что ей здесь делать? Ни кола ни двора…
