– Я тоже хочу пойти.
– Тебя она не возьмет. Я пыталась ее уговорить, но она не соглашается.
– Что, потому что я не говорю по-словацки?!
– Она говорит, что увидела нечто в моем лице. Что-то, что вселило в нее уверенность. Но по каким-то причинам не хочет, чтобы ты шел с нами.
– Бетси, ты ведь понимаешь, как это опасно? А что, если произойдет обвал? Или вы заблудитесь?
– А что, если мою мать убьют, пока я тут сижу сложа руки? Думаешь, я это переживу?
– Бетси…
– И что нам делать? Ждать, пока эти бюрократы в американском посольстве оторвут от стула свои задницы и начнут расследование? Думаешь, так и будет? Мама умрет, если еще не умерла…
Лицо Бетси напряглось и покраснело, на глазах выступили слезы и потекли по щекам. Она вытерла их кулаком, понимая, что сейчас не время плакать…
– Успокойся, Бетси, – сказал Джон, прижимая ее к своему плечу. – Я просто пытаюсь трезво рассуждать. А что, если с тобой что-то случится?
– Обещаю, что не буду действовать опрометчиво. Я тебе обещаю! Но я с ума сойду и никогда себе не прощу, если не попытаюсь спасти мать. И Дейзи, – добавила она, закрыв набухшие глаза. – Она думала, что защищает меня, маленькая идиотка. Я должна разыскать ее, Джон. Я должна!
Мужчина сделал глубокий вдох и долгий выдох.
– Ладно, Бетси. Ладно.
* * *
Бетси следовала за Матильдой по лабиринту совершенно черных туннелей. В луче головного фонаря кружились пылинки.
– Откуда вы знаете, куда идти? – шепнула она своей проводнице.
Пожилая женщина оглянулась через плечо.
– Старый секрет. Моя семья работай на Батори много поколений. Я играй здесь, ребенок с братьями. Они… находи подвалы.
– Но… – Бетси остановилась у бокового туннеля.
Большая женщина схватила ее за локоть и прошипела:
– Не ходи туда! Ты падать.
– Что?
– Вода. Ледяная пещера. Опасно. Очень опасно.
Она взяла Бетси за запястье и потащила вперед. Они остановились перед покосившейся деревянной дверью, сгнившей от древности. Бетси ощутила запах топленого сала, смешанный с испарениями от тел поваров.
– Там туннель идти вверх, подземелье. Думаю, моя дочь Драшка там. Ваша знакомая?
Бетси втянула в себя воздух.
– Дейзи.
Матильда кивнула, кусая губы. Ее рука лежала на потрескавшейся двери.
– Если граф Батори увидит нас, – сказала Бетси, – он убьет вашу дочь и мою знакомую. И заодно нас обеих.
– Так, – сказала повариха, и ее скошенные глаза блеснули. – Он не должен видеть. Идешь через пещеру, потом дверь в подземелье. Пошли. Я покажу.
* * *
Прежде чем они вошли в прогнившую дверь, повариха сделала знак, чтобы Бетси выключила головной фонарь.
– Но мы же так ничего не увидим, – прошептала та.
В холодном сыром помещении было не просто темно, а казалось, что отсюда высосали любой отблеск света, оставив лишь чернильную черноту.
– Тебе не надо видеть, – сказала повариха. – Потом ты включать снова. Не сейчас. Мы чувствовать. Мы слышать.
Бетси кивнула. Ей показалось, она уже слышала эти слова раньше.
– Это старый выход из замка. Батори, много врагов.
Повариха постоянно оглядывалась через плечо на прогнившую дверь. Вокруг сомкнулась темнота, и Бетси содрогнулась.
– Я веду дальше вперед. Но потом увидишь. Туннель обваливаться много, много лет назад. Скалы очень близко. Я могла пройти, когда была маленькая девочка. Не теперь. Я бежать через туннель в кухне. Больше, но теперь они его охранять.
Стало еще темнее. И холоднее.
– Но ты можешь пройти. Думаю, это возможно.
«Возможно, – подумала Бетси. – Всего лишь «возможно».
– Мы толкать дверь, тихо. Дверь шуметь. Там мы воды из рта. Очень, очень старая.
Бетси услышала, как большая женщина собрала во рту слюни и обильно поплевала на металлическую петлю.
Глава 30
Аэропорт Краков, Польша
28 декабря 2010 года
Морган прилетела в Краков к вечеру. Сжимая и разжимая кулаки и щурясь от резкого флуоресцентного света, она стояла в очереди, медленно продвигавшейся к пунктам таможенного и паспортного контроля.
Зевающий чиновник приосанился, увидев приближающуюся к его окошку темно-рыжую красавицу.
– Так мало багажа, – сказал он, качнув небритым подбородком, и посмотрел на оранжевую бирку приоритета
[90]
на ее маленькой сумке, которая могла складываться, чтобы носить ее как рюкзак. Достаточно компактно, чтобы взять с собой как ручную кладь, но она сдала ее в багаж.
– Вы не оставаться в Польше долгое время?
– Нет, – ответила Морган, не поднимая глаз от его рук.
– Польша красивая. Мы ценим красивых американских девушек.
– Вы поставите наконец штамп в мой паспорт или нет? – оборвала она, сверкнув на него зелеными глазами.
Чиновник растерялся от свирепого блеска в ее глазах, потом пролистал страницы и, поставив штамп, протянул паспорт:
– Улыбнитесь, милая девушка.
Увидев в ответ лишь каменное лицо, он поскорее обратился к следующему пассажиру в очереди.
Морган вышла на улицу. Из-за серых облаков робко выглядывало солнце, в лицо ударил сырой ветер. Она доверху застегнула молнию на своем пуховике.
Проезжающие машины месили грязный снег, обдавая бордюры черной слякотью. Морган покатила сумку к стоянке, где столпилось с полдюжины таксистов, увидевших девушку в длинном черном пуховике. Они почему-то решили, что девушка явно при деньгах.
– Такси! Такси! – кричали они наперебой. Не видя других потенциальных пассажиров, таксисты напоминали волков, готовых наброситься на добычу.
Морган посмотрела на их свору усталым от долгого полета взглядом. Они по-медвежьи сгорбились в своих куртках и шерстяных шарфах, на небритых лицах торчала жесткая щетина, поношенные кожаные туфли были заляпаны грязным талым снегом.
– Сколько стоит доехать до Попрада, в Словакию? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Полторы тысячи злотых! – выкрикнул один.
– Тысяча двести!..
– Тысяча!
Таксисты плотно столпились вокруг нее, и Морган, ощутив запах потных тел и табака, в отвращении наморщила нос.
