Тогда мама выложила последний аргумент:
– Борик, скажи ему… Ты уже взрослый, Миша, ты должен понимать, что с нашей фамилией не станешь генералом. И потом, нет же связей! Даже у Миры Абрамовны! Вот если только… Борик, ты в войну кого-нибудь оперировал из маршалов?
– Нет, – сказал отец. – Их вообще-то мало, и они в основном не на передовой были, не под пулями.
– Жалко, как жалко…
Два года Физик в отряде. Мама напрасно беспокоилась – были у него и за это небольшое время загранкомандировки. Жаркие края, пальмы, пески… Экзотика, в общем.
Вот и сейчас он сидит под редкостным деревом гевеей и ищет нужную частоту. Солнышко в зените, певчая птица тимелия поет, желтая гуава – вот она, протяни руку и ешь… Жаль, фотографию он отсюда маме не привезет, нет фотоаппарата.
Платов улыбается, так широко он давно не улыбался, присаживается рядом с Физиком, готовится диктовать послание в Центр…
И тут раздается тревожный крик дронго – с той стороны, где находится в карауле Циркач. Хук тут же занимает позицию для стрельбы, глядя на него, то же делает Пирожников. Физик и командир сидят как сидели, лишь повернули головы в сторону, откуда послышался условный сигнал.
Шевелится зелень, показался вьетнамец, за ним – Циркач с оружием на изготовку. Вьетнамец выглядит спокойно, он не вооружен, только объемный рюкзак за плечами. Он останавливается возле схемы военной американской базы, начерченной Пятым и обогащенной ягодами и листьями, рассматривает ее, кивает и безошибочно распознает среди бойцов командира, обращаясь именно к нему:
– Здесь уже нет вашего пилота. Его держат в другом месте. Я – Макс.
Через считаные минуты после этого на стол Полковнику легли две шифрограммы:
«Связь есть. Пятый».
«Пятого встретил. Работаем с объектом Альфа-2. Макс».
Как развлекать гостей
Этот учебный полигон велик по площади. Здесь на танковой площадке с едущего на полном ходу БТРа десантируются одни бойцы, другие с альпинистским оборудованием штурмуют черствую стену, третьи перебегают по узкому брусу через глубокий ров с водой.
Подойдя сюда, Полковник вспомнил Циркача, действовавшего как заправский канатоходец. Полковник так не сможет. Да и в молодости не мог. Не было таких полигонов, чтоб по тросам бегать.
А вот по брусу – запросто.
Он подмигивает мокрым грязным бойцам, стоявшим по обе стороны рва, и прогулочным шагом, не смотря под ноги, не балансируя руками, преодолевает препятствие, одно из самых нелюбимых у бойцов. Те вслед ему рты пораскрывали, а Полковник идет дальше, к вертолетам, где инструкторы растолковывают бойцам различие в вождении «Ирокезов» от «Хью Кобр». Здесь он не задерживается, зато возле тира сначала молча наблюдает за стрелками, потом начинает комментировать их промахи, да так, что хохочут все, и в конце сам выходит на огневую позицию. Упражнение обычное: три кувырка с тремя выстрелами. Кувырок вбок, кувырок через голову вперед и такой же – назад, да еще стрелять надо на время, почти в движении. Когда-то Полковник умел посылать при этом пуля в пулю, но и сейчас доволен: пули ложатся кучно, в яблочко.
На левом стенде ребята метают ножи. Тоже можно молодость вспомнить…
Но подбегает капитан:
– Товарищ полковник, гости уже пришли, ждут.
Полковник посмотрел на часы:
– Я не опаздываю, их проблема, что пришли раньше. Ну что ж, пойдем развлекать.
С высоты наблюдательного пункта открывается панорама площадки, где будут проводиться показательные занятия по преодолению полосы препятствий. Четыре стула стоят у открытых окон, три человека ждут здесь Полковника.
Один из трех – Литвинов. Сергей Сергеевич, судя по всему, сегодня здесь не главное лицо. Уважительно глядя на своих спутников, он представляет им Полковника:
– Вот, товарищи, гроза врагов нашего Отечества, снимки которого никогда не появятся даже в «Красной звезде».
Один из этих спутников уже в годах, ему явно за шестьдесят, доброжелательно улыбается, чуть кивает. У второго, помоложе, выправка военного, но вряд ли он служил. Руки держит в карманах, с явным любопытством, словно в первый раз видит – а может, так оно и есть, – осматривает полигон. На Полковника лишь бросает быстрый, искоса, взгляд, но считает нужным сделать замечание:
– А что ж этот гроза не в форме к нам на встречу пришел?
Полковник отвечает так, как и думает, – подстраиваться под чужой тон он не умеет:
– Это не встреча, а занятия. И потом, вроде вы ко мне пришли, а не я к вам.
У молодого взгляд становится стальным, а голос командным:
– Шутки шутить, товарищ полковник, с женой будете, а здесь будьте добры вести себя по-военному, как подобает, когда приходят с проверкой. Почему не в форме?
– Если это внезапная военная проверка, то ее, согласно существующим директивам, объявляют не совсем так, – сказал Полковник. – А что касается формы, то на полигоне мы проводим такие занятия, что никакой форме долго не выдержать. Я в них, как обычно, сам принимаю участие.
Молодой еще более распалился, видно, недавно получил большую должность и отвыкает общаться по-человечески:
– Вот как? Вас не устраивает та форма, в которой мы немца били?
Полковник заметил, как покраснел Литвинов, стал платком вытирать обильный пот.
Сейчас я тебя уем, решил Полковник, сейчас я тебя спрошу, на каких конкретно фронтах ты немца бил… Но тут вмешался пожилой гость:
– Ладно тебе, Владимир Гаврилович. Чего на человека налетел? – И протянул руку: – Михайлов. Сергей Сергеевич мне уже доложил, что с вьетнамской группой связь установлена.
Михайлова Полковник знал заочно, из уст начальника управления и Литвинова. Хвалили человека.
– Так точно, установлена.
– И когда начнется заключительная фаза?
– В обусловленное время.
Михайлов выпятил нижнюю губу, он вообще-то ждал другого, более определенного ответа, и повернулся к Литвинову:
– Сергей Сергеевич, вы, куратор, знаете, на какой час запланирована операция по освобождению Бабичева?
– Нет, – ответил Литвинов.
Владимир Гаврилович стал заводиться по-новому:
– Не пойму, честное слово, что здесь происходит. Товарищ полковник, мы ведь не ради любопытства спрашиваем и не с улицы к вам пришли!..
– С улицы сюда зайти невозможно.
Начальник управления как-то в порыве откровенности сказал ему: «Знаешь, полковник, почему мне с тобой легко работается? Потому что есть уверенность, что тебя никогда не назначат на мое место. Ты умница, каких свет не видел, но так умеешь себе подосрать…»
