Два вертолета пролетают низко и чуть правее в сторону ресторана, приходится прижиматься к стволам деревьев. Теперь только Платов смотрит на реку. Плот отсюда, конечно, не виден, но если б на нем стоял Пирожников… Значит, все нормально, значит, лейтенант уже соскочил на берег и держит свой курс. А плот, следовательно, плывет по течению. И пусть себе плывет. Он не главная фигура в этой игре, но если его заметят, то наверняка без внимания не оставят. Значит, отряд выиграет какие-то минуты.
Прощание с Бабичевым и Максом происходит накоротке, без всяких там пожеланий. Летчик и вьетнамец растворяются в джунглях.
– А с этим что делать? – спрашивает Хук, показывая стволом на американца.
– Возьмем с собой, пока не обсохнет. А то заболеет, а оплачивать больничный нам придется.
Группе тоже пора двигаться, но перед этим надо до полного конца осуществить еще одну задумку: ведь не зря же ползали по минному полю, оставляли там свои «подарки».
У Физика в руке пульт, он поднимает его на уровень груди:
– Пора, командир?
У ресторана ревут машины, еще пара вертолетов пролетает над деревьями. Там все на нервах и все на ушах. Там готовы сейчас неадекватно среагировать на любое событие.
– В самый раз, – говорит Платов.
Физик нажимает кнопки.
Взрывы раздаются там, где за рестораном осталась старая просека, по которой удобно бегать.
Теперь можно уходить.
Отряд быстрым шагом передвигается в сторону, противоположную той, где звучат еще мощные взрывы.
Пол – посреди строя. Он уже немного пришел в себя. В наступающих сумерках Физик, идущий следом за американцем, не замечает, как тот снимает и бросает под ноги свои часы на браслете.
Когда ничего не ясно
Над минным полем едва успел развеяться сизый дым, пороховой запах, нестойкий, летучий, еще щекочет ноздри. Джип с Аленом и его бойцами разворачивается и замирает метрах в пятидесяти от первой воронки, спецназовцы, сразу развернувшись в цепь, хотели было так и бежать по просеке, процеживая высокую траву, но Строк дал иной приказ:
– Можем напороться на неприятности. Колонной, след в след, дистанция три метра.
Один из подчиненных попробовал было сказать свое:
– Но мы же изучали карту, зарядов здесь нет, они как раз начинаются там, где воронки.
– След в след, – повторяет Ален.
И метров через десять его боец, идущий в голове, резко останавливается, отшатывается даже. Оказывается, он едва не задел тонкую проволочную растяжку.
– Умник, – лейтенант жестом подозвал того, кто говорил о карте. – Скажи, что видишь.
Зеленая коробка мины даже сейчас, вблизи и при осмотре, почти не выделялась на фоне травы.
– М-18, Клеймор, – ответил боец.
– Неполный ответ. Там, внутри, металлические шарики, зона поражения – пятьдесят метров. Что бы от нас осталось, а?
– Но откуда она… Ее забыли на карту нанести?
Ален склонился над миной:
– Нет. Ее ставили сегодня. Вот сломанные веточки, еще не засохшие. Скорее всего, сняли с другого места и переставили сюда.
– Кто?
– А это уже глупый вопрос. Продолжаем движение. Кто-то ж влетел на минное поле, значит, скоро увидим кто.
До первой воронки шли очень осторожно, но мин больше не встретили. Зато на месте крайнего от них взрыва сразу же последовали находки. На кустах висели иссеченные осколками остатки черных рубах, одна еще тлела.
– Ясно, – сказал один из спецназовцев. – Чарли вляпались. В клочья их разнесло, только косточки собирай.
– И как ты догадался? – Ален ножом подцепил ткань, стал рассматривать ее. – Но я лично не вижу ни крови, ни мяса. И косточек не найти, стало быть. Бутафория, рассчитанная на…
Лейтенант замолчал, поняв, что кого-то может обидеть, – они ведь не виноваты, что так мало знают. Это у него уже не первая война и не первое минное поле. Он откинул остатки рубашки на тот же куст и подозвал радиста. Тот быстро настроился на нужную волну:
– Что докладывать?
Ален потянулся к трубке:
– Сам доложу. Вертолет, нам немедленно нужен вертолет. – И повернулся к бойцам: – Будем десантироваться по направлениям, наиболее вероятным для отхода чарли от ресторана. Надо искать их следы.
– А если они разбежались в разные стороны?
– Нет. Кто-то же должен вести русского, обеспечивать его защиту. Это для меня понятно, но все остальное совершенно не ясно.
Что именно было неясно для лейтенанта Строка, он не сказал: подошел вертолет, надо было садиться в эту не выключившую лопасти машину.
Ален давал распоряжение пилотам, определял им курс, и по его командам бойцы, по одному и парами, спускались по веревочным лестницам на землю.
Один из них оказался недалеко от того места, где недавно вылез из реки Пирожников. Женька знал примерное направление, по которому должен двигаться отряд Платова, его тоже рисовали на схемах и отмечали веточками и ягодами. Он не сомневался, что догонит своих, и сейчас танцевал на одной ноге, выбивая воду из уха. Гул вертолета он слышал, десантировавшегося спецназовца, конечно, не видел, и разобравшись с ухом, поспешил в сумеречные уже джунгли.
Американец усек его в бинокль. Поправил короткую винтовку, пошел туда же, на ходу докладывая:
– Я Кондор, третий сектор. Вижу цель. Объект идет на северо-восток.
Через пару минут Кондор доложил новую информацию, еще более встревожившую начальство.
Русский след
Когда зазвонил телефон, в кабинете Чандлера у карты, разложенной на столе, стояли четыре офицера и генерал Чейни. Карта, впрочем, в данный момент была не более чем скатерть: она полезна для нахождения неизвестных данных тогда, когда есть данные известные, исходный для поисков материал.
На базе исходным материалом никто не владел. И потому здесь рождались предположения, которые одновременно можно было назвать и бредовыми, и заслуживающими внимания.
Первое из них – побег русскому организовал Пол Кросби.
Второе – Бабичеву помогли часовые и ушли вместе с ним.
Третье – хозяин ресторана работает на Север и помог диверсантам Хо Ши Мина незаметно проникнуть в камеру…
Детали таких предположений даже не рассматривались: для этого не хватало информации. Кросби пробыл на базе считаные дни, оба часовых службу начали совсем недавно, их политические пристрастия неизвестны. Хо Дыг – вьетнамцы вообще народ хитрый и скрытный, невозможно угадать, что у него на уме.
Соображения свои высказывали офицеры базы. Чейни не проронил при этом ни слова, стоял, заложив руки за спину, и смотрел в пол. Лишь когда звякнул телефон, генерал чуть ожил, со слабой надеждой взглянул на Чандлера.
