– Что, у вас такое бывает?
– У нас только и бывает. Все просчитываем на девяносто девять процентов, а потом появляется один процент, как ложка дегтя в бочке с медом. Переправься Пятый через речку хотя бы часом раньше…
К ним подбежал офицер, козырнул, протянул Полковнику папку. Тот раскрыл ее, просмотрел документ, написал на нем резолюцию, сказал:
– Держать меня в курсе.
Офицер ушел, и Литвинов спросил:
– Я так понимаю, американцы нашу группу пока не обнаружили?
– Они перекрыли ей выход. Но Пятый этот выход постарается найти. У него – опыт.
– Сплюнем, – вздохнул Литвинов. – Но если все же… Понимаете, о чем я?
– Понимаю, Сергей Сергеевич. Говорил вам раньше и повторю еще раз: они страну не подведут. Но вот о вашем «если» можно поговорить подробней. Слышал, у американцев тут дипломаты погорели, шпионов ихних выявили, так что дело может громким…
Литвинов не прочувствовал в словах Полковника второго дна и сказал как думал:
– Не будет ничего громкого, задержанным найдут должное применение.
– Так и применить бы это в связи с нашими проблемами.
Сергей Сергеевич вскинул на него удивленный взгляд:
– Предлагаете, значит, торговать интересами государства?
Полковник не сдержался:
– Моих людей туда посылали тоже не в интересах изучения фауны. И нельзя оценивать их как картошку: стоит покупать или нет…
Сказал так и тут же пожалел об этом, увидев, как изменилось лицо Литвинова. Он побелел, закусил губу. Вытащил сигареты, спросил хрипло:
– У вас тут курить можно?
Полковник не ответил, и Литвинов продолжил, убрав все же сигарету в полупустую пачку:
– Хорошо вы про своих людей и про картошку, красиво сказали, как в книжке.
– Простите, Сергей Сергеевич, – начал Полковник, но Литвинов перебил его:
– Только вы, видно, забыли, полковник, что мой сын, мой Володя, из такой же операции не вернулся, и я, отец, даже не знаю, где его могила. Так что не только ваши люди там под пулями ходят, но и наши дети. У младшего моего знаете, что сейчас в голове? Только одно: быстрее надеть погоны – и к вам, по стопам брата. Еще одной картошкой, значит…
– Я ничего не забыл, я Володю хорошо знал, и я неправ.
Литвинов опять вытащил сигарету:
– Когда я ротным ванькой был, тоже генералов про себя чертыхал, что ж они нас в пекло бросают, неужели других путей для победы нет. А когда разбираться начинаешь – да, не было других, и ничего не попишешь.
– Сергей Сергеевич, – сказал Полковник. – Сейчас можно попробовать сохранить людей. Я как раз об этом. Ну есть такой шанс. Почему им не воспользоваться?
В разговоре повисла долгая пауза. Венера уже пропала, высокие тучи на востоке вызрели в спелую малину. Наконец Литвинов сказал:
– По дипломатам я выясню все, что могу, сегодня же.
Полковник кивнул:
– Вот и ладненько. Вы курите, Сергей Сергеевич, курите…
Берег левый, берег правый
По реке идут два военных катера. Платов с биноклем лежит так близко к берегу, что слышит шуршание песка от возникающих волн. На другом берегу американцы выскакивают из вертолета, тут же строятся, уже организованно разбегаются по периметру сгоревшей деревни. В черном еще дымящемся квадрате делать им нечего, они прочесывают джунгли. Иногда оттуда слышны выстрелы.
Хук подползает справа:
– Дохлый номер, командир. Река там поуже, но берег голый, метров пятьдесят до деревьев. Одному пробраться, конечно, можно…
– Разрываться не будем.
Слева показывается Циркач. Он ничего не говорит, но по его хмурому лицу и так все ясно. Платов опускает бинокль, смотрит на Хука – ждет его предложений.
– Интересненькая ситуация, – говорит тот. – Одно могу сказать: такого на моей памяти еще не было.
– Не было, – соглашается Циркач.
Платов спокоен как никогда. Это в рядовой ситуации он еще может себе позволить и вспылить, и расслабиться, и дурака повалять, но тут – именно спокоен:
– Не было, согласен. Теперь есть. Запоминайте детали, чтоб в будущем учесть. Тут, между прочим, место неплохое, потому дергаться пока не будем. Но на карту еще раз взглянем.
Впрочем, сам он на карту не смотрит, похоже, изучил ее наизусть. И когда Циркач в качестве предложения высказывается податься вправо, Платов уверенно говорит:
– Там джунгли разрежены, причем на большой площади. Нас легко могут засечь с воздуха.
– А если налево? – спрашивает Циркач.
– Слева и сзади идут по нашим следам. Мы там память о себе оставили.
Платов опять потянулся к биноклю.
– И вообще, – добавляет Пирожников. – Налево женатым не рекомендуется. И получается как в той сказке: налево пойдешь, направо пойдешь – ничего хорошего. Только прямо остается.
Хук попоил американца водой, теперь залепляет ему рот и говорит:
– Командир, у меня еще пластырь остался, может, и говоруну нашему, за компанию?
Платов ловит в окуляры свой берег, и хоть знает, кажется, до сантиметра, где находится Физик, но не может разглядеть его среди толстой паутины корневища подмытого и сваленного дерева. Физик занял удачную позицию – у поворота реки, и ему, стало быть, хорошо видно, что творится на левом фланге у американцев. Там тоже сел вертолет, и янки производят какие-то маневры. Плюс к этому и спецназовцы, высадившиеся напротив, уходят в ту же сторону. Чем вызвана такая концентрация? Если бы было что-то нестандартное, Физик дал бы знать.
Так, он зашевелился, отползает, исчезает за деревьями.
И вот уже Физик тоже лежит рядом со всеми. Докладывает командиру:
– Окрестности деревни они проверили. Не нравится мне, что в сторону нашего берега руками машут. Как бы не начали переправляться сюда.
– Они что, знают, что мы здесь? – спросил Пирожников.
– Предполагают, – уточнил Платов. – Мы бы на их месте тоже так предполагали. А вполне может быть, все обстоит хуже: если кого-то из «Заслона» они взяли и он им сказал, кого их отряд здесь ждал.
Заработали двигатели вертолета, стала видна и сама машина. Она пролетела чуть в стороне и зависла в полукилометре за их спинами – видно, выбирая площадку для посадки. Гадать, куда пойдут спецназовцы – в глубь джунглей или к берегу, то есть на отряд, нельзя, надо действовать.
Платов еще раз исследует противоположный берег: он пуст.
– Самое время нам там поселяться.
Бойцы заходят в воду. Пол было заартачился, но Хук подтолкнул его в спину:
