– Стой, – прошептал Виктор. Он зажал окровавленный, дурно пахнущий нож в зубах и на карачках пополз за издыхающим животным.
Вороны все прибывали.
Москва, воскресенье, 13.02
Когда подул сильный ветер, Мария Николаевна вдруг спохватилась. Оглянулась по сторонам.
Где Артем?
– Свет, я тебе потом перезвоню, – торопливо сказала она, выключая телефон. Шаркая туфлями, она кинулась искать внука, ощущая, как где-то внутри ее что-то надорвалось, а сердце ухнуло куда-то вниз.
– Артем?!!
Над головой раздалось карканье. Старушка вздрогнула, инстинктивно пригнувшись. В нескольких метрах от нее на газонную ограду приземлился здоровенный ворон. Он склонил голову, будто оценивая замершую в испуге и растерянности женщину.
А в следующую секунду Мария Николаевна услышала звук, от которого у нее подкосились ноги – кричал Артем. Этот пронзительный, преисполненный болью и ужасом детский крик, казалось, разрывал каждую клетку ее старого тела, впитывался в каждую пору ее кожи. Мертвея от мысли о том, что случилось непоправимое, Мария Николаевна, задыхаясь, побежала к клеткам. Именно оттуда доносились страшные крики.
Иркутская область, Тайшетский район, воскресенье, 7.02
Каждый пройденный сантиметр отдавался зубодробильным звоном в черепной коробке Виктора. Он полз к медведю.
Лохмотья сорванной с головы кожи бахромой волочились по опавшей листве. Капли дождя больно впечатывались в обнаженную, трепещущую плоть.
Впереди высилась бугристая скала. По контуру волнами пробегала нервная дрожь. Медведь все еще был жив, и он хрипел, открывая и закрывая окровавленную пасть.
Смолин подобрался вплотную к зверю. Лег рядом с ним, уставившись в его тускнеющий взгляд. Глаза зверя стекленели.
– Теперь… мы квиты? – разлепил охотник ссохшиеся губы. – Ты…
Он поднял залитый кровью нож. Ему казалось, что он весил, как стокилограммовая штанга.
Медведь закрыл глаза. Из его глотки вырвался шелестящий звук, словно ветер прошелся по кронам деревьев, он вздрогнул, и шерсть на его холке мягко опустилась.
Таежный гигант был мертв.
Смолин тупо взирал на поверженного врага. Пальцы, обхватывающие нож, неохотно разжались.
– Пиф-паф, – хрипло сказал он и засмеялся.
Громко хлопая крыльями, вороны нехотя поднялись с насиженных мест, и вскоре смоляное облако птиц растворилось в чаще.
Представление было окончено.
Дождь постепенно стихал.
Москва, воскресенье, 13.04
Когда Мария Николаевна пробралась к клетке, ей стало дурно. Громадное, темно-бурое чудовище, просунув сквозь прутья свои мохнатые лапы, крепко вцепилось в худенькое тельце ее внука. В этих кошмарных когтях Артем казался неестественно крошечным и несчастным, словно куколка, блеклая и всеми забытая. Футболка мальчика стремительно краснела по бокам, и Мария Николаевна даже не сразу поняла, что это кровь.
– Артем!!! – не своим голосом заголосила она, бросаясь к клетке.
Из собравшхся зевак больше никто не тронулся с места.
Более того, несколько молодых людей снимали происходящее на камеры мобильных телефонов. И только одна молодая женщина начала звонить в службу спасения.
Иркутская область, Тайшетский район, воскресенье, 7.06
Сознание то покидало, то возвращалось к Виктору. Кровь продолжала заливать лицо, превращая его в закостеневшую багровую маску.
«Теперь… все будет хорошо».
Он старался не смотреть на оголенные кости обрубка, который совсем недавно был полноценной рукой. Его рукой.
Черт с ней, с рукой. Ее можно заменить протезом.
И с глазом тоже не беда.
Он вставит в глазницу круглую стекляшку, которую никто не отличит от настоящего глаза. Ха-ха.
Виктор впал в забытье и очнулся, когда кто-то пнул его под ребра:
– Привет, сержант.
Смолин с неимоверным трудом поднял голову.
Егерь стоял прямо перед ним, суровое, загорелое лицо было словно высечено из гранита. Лоб вымазан запекшейся кровью.
– Отшумел камыш, согнулись деревья, как говорится… Ты хорошо поработал. Не думал, что ты способен убить такого зверя, – проинформировал он, и в голосе промелькнули нотки уважения.
Виктор без сил перевернулся.
Олег поднял свой нож и начал осторожно чистить лезвие травой.
– Хорошо, что он тебе пригодился, сержант. А вот распоркой, как я понял, ты неудачно воспользовался.
– Помоги, – закряхтел Смолин. Единственный глаз исподволь застилал губчато-мягкий, обволакивающий туман.
– Помогу, – кивнул егерь, присев на корточки. Он осмотрел обрубок руки и скальпированную рану на голове Виктора, покачав головой. – Помогу, только я скажу тебе одну вещь. А потом ты сам решишь, нужна ли тебе помощь.
– Что? – прохрипел Виктор. – Что ты мелешь, старик?!
Смолин встретился с холодным, сверлящим взглядом егеря.
– Ты должен выбрать. Ты или твой сын.
Москва, воскресенье, 13.06
Громко крича, Мария Николаевна прильнула к Артему. Ее узловатые руки беспомощно елозили по скользкой, теплой от крови футболке внука.
– Пожалуйста, – с заторможенным видом бормотала она. – Не надо, пожалуйста… Помогите!! Кто-нибудь!!
Из толпы отделился крупный мужчина, но находящаяся подле него женщина мертвой хваткой вцепилась ему в локоть, и он, замявшись, остановился.
Медведь хрипло сопел, прижимая к прутьям клетки мальчика.
Он не рвал его на части, не пытался просунуть сквозь прутья морду, чтобы достать ребенка зубами. Он даже не рычал. Хищник просто вцепился когтями в тело Артема и не выпускал его, будто ожидая какого-то сигнала.
И Мария Николаевна с ужасом видела, что страшные когти погружались все глубже и глубже.
– Помогите!!! – срывая голосовые связки, зарыдала она. Она предприняла попытку освободить тело внука, но от этих действий раны на теле Артема только увеличились, и он задергался, как поймая на крючок рыба.
– Папа, – прошептал мальчик. Через мгновение веки его опустились, и он потерял сознание.
Иркутская область, Тайшетский район, воскресенье, 7.11
Егерь неспешно закурил.
– Что… ты сказал? – простонал Виктор.
Слова давались ему с огромным трудом, словно каждый раз, когда он открывал рот, невидимый палач отсекал от него часть плоти.
– Теперь хоть подымить можно, – с удовольствием затягиваясь, произнес Олег. – Ты меня плохо слушал, сержант. Я же предупреждал тебя, что твое геройство бесполезно.
