Гользен размеренно покачал головой:
– Ходить за Меджем – дело нехитрое. Мне тут другая мысль пришла в голову. Я послал их за товарищем Меджа.
– Это куда же?
– Не знаю. Туда, где он живет. Они отбыли за ним после того, как вы вчера в церкви схлестнулись с Джефферсом. Ну а потом, как произведут догляд, они ко мне возвратятся и доложат, можно ли на Меджа как-то воздействовать через того его дружка. Может, что-нибудь такое откопают из его жизни. Если ты, понятно, сочтешь, что оно вообще имеет смысл, после сегодняшнего его поведения.
– Молодец, – одобрил Райнхарт раздумчиво. – Действуешь с умом. Держи меня в курсе.
Он молча кивнул, после чего двинулся в густую тень, куда до него ушла девчушка. Гользена же он оставил так, будто тот истаял из виду или его здесь не было вовсе. Так бросают какой-нибудь совершенно никчемный предмет.
«Ну ничего, дай только добраться до Совершенства! – глядя ему вслед, мстительно подумал Гользен. – А уж там придется тебе искать себе нового пса».
Какой-то своей частью он чуть ли не надеялся, что этим псом будет именно Медж.
Ощущение такое, что тот умеет кусаться.
Глава 36
Первое, что Талья сделала по приходе домой, это, как всегда, приняла ванну. Когда живешь в трейлере почтенного возраста, да к тому же, так сказать, не блещущем удобствами, процедура эта не сказать чтобы быстрая или простая, а стоять целый день за кофе-машиной – это все равно что вкалывать в горячем цеху. А Уиллокс была девушкой чистоплотной. Хотя сейчас в городке ее сочли бы за девушку, вероятно, немногие. Но она ею когда-то, поверьте, была! И оставалась до сих пор. Ведь даже мать, язви ее, Тереза временами небось хоть на минутку да отвлекалась поглазеть на какое-нибудь пышненькое облачко или кругленькую попку – даже уже после того, как обрела окончательное сходство с эксгумированной мумией.
Приняв ванну (с этим процессом Талья никогда не спешила, имея стойкое обыкновение распределять свой день на части, вроде глав), в жилую зону своего гнездышка она вплывала уже в розовом махровом халате. Вообще, этот халат свое уже отжил, пора менять: манжеты вон истрепались, на локтях появились протертости… И пусть ее в нем никто не видит, но ведь надо как-то себя блюсти! Жизненное пространство у Уиллокс было разумно обихоженным. Упорядоченное место (да и вообще житье) – это такое место, где все прибрано и разложено по полочкам. А если живешь в трейлере, не обрастая этой привычкой, то он уже скоро будет напоминать не жилье, а хлев: воняй, барахтайся!..
Здесь у нее было все, что нужно для жизни. Зона для сидения и угловой раскладной диван, одна из сторон которого служила разделительной линией между гостиной и кухонькой, за столом которой она ела, выполняла кое-какие бумажные дела и… да и все остальные дела тоже. Это были реальные составляющие ее жизни. Ну а четыре с небольшим метра свободных горизонтальных плоскостей – сиденья и спинки дивана, пятачок кухни, серединка стола и два произвольных участка пола – служили домом лапам, хвостам и задикам Тальиных кошек. На данный момент шестеро из них находились внутри трейлера, а остальные – бог знает где, занимаясь бог знает чем. Когда-то давно мужчина, к которому Талья испытывала нежные чувства, на вопрос, хочет ли он еще пиццы, давал шаблонный, слегка удивленный ответ:
– А разве что-то осталось?
– Да, – ответила тогда Талья.
– Тогда, наверное, нет, – тем же озадаченным голосом отвечал объект ее чувств.
Те же самые чувства писательница испытывала и к своим кошкам. Она знала людей, считавших, что девять – это многовато. Для Уиллокс же слово «многовато» с кошками не ассоциировалось. Если вы, скажем, в меру маразмирующая старушка, у которой, куда ни ткнись, всюду комьями шерсть и нечищеные лотки с раскиданным наполнителем, – это одно, но если вы настоящая женщина, да еще с энергией Тальи, то для вас и дюжина кошек – не предел.
Прежде всего хозяйка трейлера совершала обход жилья, уделяя толику времени и внимания каждому из своих питомцев. Те в грациозном изгибе клали ей в ладонь свои головы, подставляли для чесания животики или же сидели с видом таким глубокомысленным, что лучше было их не отвлекать. Лишь поздоровавшись и пообщавшись с каждой кошкой, Талья начинала ощущать, что она действительно дома и можно приступать к чему-то еще.
Переоблачившись в трико и байковую толстовку, она надела халат поверх этого, после чего взялась за готовку. Вечерами Уиллокс ела совсем немного. Она вообще не налегала на еду, несмотря на то что порой приворовывала на работе выпечку. Впечатление было такое, будто недостающие калории как-то сами собой впитывались в нее через воздух кофейни, или же ее тело самопроизвольно предпочитало поддерживать свою крупную комплекцию. В общем, рацион питания здесь был ни при чем. На сковородку Талья высыпала замороженные овощи для жарки, добавив к ним немного тофу, на который она слегка подсела. Время от времени женщина ухарски подкидывала сковородку на манер того парня из кулинарного телешоу (это движение она отточила так, что стала воспроизводить его до тонкостей, уже не рассыпая половину содержимого по плите). По завершении жарки Уиллокс отточенным до автоматизма движением потянулась к магнитной полоске, на которой у нее крепилась кухонная утварь.
В этот раз ее пальцы неожиданно наткнулись на пустое место: кухонной лопаточки там не было.
Хозяйка нахмурилась, огляделась и приметила ее на магнитной полоске с другой стороны плиты. Здрасте: тут она висеть не должна! Это место для ножей. Хм. Как такое могло случиться? Переместить ее никто не мог. Сложно даже вспомнить, когда здесь последний раз кто-то был. А ведь когда-то давно это было задушевное местечко для круга любителей пивка под сигаретку, и под звон в меру расстроенных гитар здесь с душой горланились песни Нила Янга. Второй голос в них неизменно вела более юная (и гораздо более стройная) версия Тальи Уиллокс, у которой в холодильнике всегда имелся надежный запас холодного пива. А еще она готовила замечательные брауни, съев парочку которых ее гости чувствовали, как их тянет смотреть на звезды и нести всякую восхитительную чушь.
Но те дни миновали, и большинство тех гостей схлынули или отпочковались. Остался один Джордж Лофленд, но он заскакивал ненадолго и крайне редко. Трейлерные вечеринки прекратились в тот самый день, когда оборвалась жизнь Эда. Из городка тогда на несколько месяцев словно ушли душа и сердце. В той аварии Эд погиб вместе с еще пятерыми уроженцами здешних мест, которых все любили. Все произошло по простому стечению обстоятельств, без чьей-либо вины, но на душе от этого легче не становилось. Скорее, наоборот.
Полностью сердце Тальи не остановилось, хотя долгое время оно билось действительно тихо. В первые месяцы бывали ночи, когда она опасливо ощущала: еще немного, и оно смолкнет совсем. И вот как-то раз, сидя на стульчике перед трейлером в изрядном подпитии, Уиллокс заметила падающую звезду (эдакая банальщина по ходу пьесы). Метеоры она видела множество раз в своей жизни – подумаешь, одним больше, одним меньше! Но дело было не в этом.
