В конце своего рассказа она произнесла:
– Я искренне надеюсь, что все, услышанное вами не будет предано огласке. Прошу не ради себя, ради сына.
При этом казалось, что ее рассказ нам – как запоздалая исповедь, которая облегчает душу, снимает тяжесть греха с нее.
– Будьте в этом уверены, – серьезно пообещал Вердж.
Когда мы уходили, Салика устало смотрела в окно. На мгновение она повернулась к нам и бросила так, словно ни к кому конкретно не обращалась:
– Жаль, что любящих мужчин не всегда отличишь с первого взгляда. Уж больно они плохо поддаются ментальному воздействию и способны его сбросить…
Мы шли по темной улице молча. Витрины, в большинстве своем темные, фонари, освещающие булыжник мостовой… Впрочем, небольшой цветочный магазин все еще работал. Не спят они там сутки напролет, что ли?
– Пожалуйста, подожди. Прошу тебя. – Вердж посмотрел в мои глаза, дожидаясь ответа.
Я лишь кивнула. На душе было прескверно.
Он молнией метнулся в магазин и вылетел оттуда буквально через минуту. В его руках был букет роз. Шипастых. Стебли там, где положено было держать цветы, были в оберточной бумаге.
– Это тебе. – Некромант был серьезен как никогда.
Он протянул мне цветы и, убедившись, что я их принимаю, сделал полшага назад и зажмурился.
– Ты чего?
– Ударь меня этим чертовым букетом, я заслужил. Вел себя как последний идиот.
Мне вдруг вспомнились его рассуждения, какие букеты следует дарить с точки зрения безопасности. Глянула на витрину, в которой красовалась ваза с ромашками.
И ударила. Бутонами по той части тела, которая любит собирать приключения. Словно так я пыталась избавиться от всего пережитого.
– Это тебе за «госпожа Салика», это тебе за томные вздохи, это тебе…
Вердж рассмеялся, тоже таким образом избавляясь от душевного гнета, осознавая, что я на него сержусь для порядка, и просто обнял меня. Я же зарылась носом в его расстегнутый пиджак, а потом, вспомнив кое-что, спросила:
– А что ты такого Онару сказал, что он взбеленился.
Вердж хмыкнул, но промолчал. Я же не намерена была отступать и задрала голову в ожидании ответа.
– Моя любопытка. Я сказал то, за что каждый уважающий себя мужик способен дать в челюсть. А именно, что поимею его раком, как только вечер закончится, потому как с его хозяйкой мне не светит, а я не привередливый и по мальчикам могу…
После его ответа подумалось: «Наверное, и мужская логика создана для того, чтобы не расслаблялась женская психика».
Возвращаться в общежитие смысла уже не имело – не пустят, а лазить по стенам ни сил, ни желания не было. Поэтому в данном случае выбор, при отсутствии приемлемых альтернатив, был скорее не выбором, а констатацией факта. Зато в предложенном спутником варианте был один существенный плюс: в квартиру Верджа мы добрались быстро.
Заходила я в нее, усердно скрывая смущение. Воспоминания, приятные и стыдливые, тут же пронеслись в мыслях. А воображение услужливо подсовывало картины того, как это может быть и сегодня.
– Есть хочешь? – Голос некроманта отвлек от неприличных образов.
– А есть что?
– Продукты кое-какие должны быть закуплены. Я просил позаботиться.
– То есть сначала нужно приготовить? – хмыкнула я.
В ответ была хитрая улыбка. Прохвост.
Кашеварить я умела, даже иногда нравилось это занятие. Но вот так, после насыщенного дня, совсем не хотелось. Боюсь, сейчас мои кулинарные способности будут не во всей красе. Да и мало ли какой там провинант.
Продукты оказались самые обычные, ничем не отличающиеся от привычных земных. Только грибы какие-то странные, но хорошо уже то, что никакой зеленой мути из деликатесных водорослей.
– Картошку чистить сиятельный граф умеет?
– Я думал, ты возьмешь на себя столь знакомую женщинам обязанность… – разочарованно протянул Вердж и мечтательно добавил: – Я ведь так люблю домашнюю кухню…
– В исполнении разных кухарок? – ехидно поддела я: видимо, впечатления вечера все еще сказывались. Или это была ее величество Ревность?
Вердж хитро прищурился и ухмыльнулся:
– Ты не поверишь, но кухня для мужчины – это святое. Ты первая кто тут хозяйничает, не считая приходящей помощницы по дому.
В голове невольно мелькнула мысль, как уважительно Вердж отозвался о своей служанке.
– А я вот слышала другое, что кухня – самая эрогенная зона у голодного мужчины. – Только произнесла любимую поговорку подруги и поняла, что ляпнула, и почувствовала, как начали гореть щеки.
Вердж же смущенным не выглядел, скорее довольным. Чтобы как-то сменить тему, я протянула некроманту нож и попросила:
– Так поможешь почистить картошку?
Мейнс без слов принялся за дело. Надо сказать, что битва была эпохальной: злостные клубни отчаянно сопротивлялись, не желая расставаться с так полюбившейся им кожурой, отчего очистки выходили порою особенно толстыми. Также дар Колумба (интересно, а тут кто-нибудь был в роли этого первооткрывателя?) коварно норовил вырасти не правильно-округлой формы, а в виде экзотической загогулины. Сначала некромант пытался повторить природную конфигурацию корнеплода, а потом махнул рукой на это гиблое дело и просто срезал все выступающие части, доводя итог своих трудов до шарообразной формы (которая зачастую была раза в три меньше неочищенной картофелины). Глазки, партизанами засевшие на клубнях, тоже порою не с первого раза поддавались Верджу, но он старался произвести впечатление (то ли на меня, то ли на картошку, оказавшуюся серьезным противником), усердно их вырезая.
Мне, глядя на то, как некромант скорее портит продукт, хотелось наградить его подзатыльником. Времена не голодные, но таким количеством картошки, что осталось под срезанной кожурой, можно было накормить еще кого-нибудь. Эх, его сиятельство экономить явно не умеет, и рачительно относиться к продуктам – тоже.
А вот грибы все же доверие не очень-то вызывали.
– Они точно съедобные? – подозрительно осматривая их, спросила я.
По виду как обычные шампиньоны, но вот шляпки значительно темнее.
– Еще как, – заверил меня некромант.
Поверила на слово, о чем потом не пожалела. Жареная картошечка с грибами, под названием рикасы, – это оказалось если не пищей богов, то для моего голодного желудка ничем не хуже. Судя по довольному лицу Верджа – ему тоже весьма понравилось.
После столь позднего ужина организм, насыщенный едой, клонило в сон так, что я через слово слушала монолог Верджа о завтрашних планах. Что-то там про какое-то общее собрание. Но сути я не уловила.
– Пойдем-ка мы спать, – видя, что я никак не реагирую на его реплики, предложил некромант.
