Произнося эти слова, золотоволосый держал Тилвита за руки.
— Конечно, мы ничего не скажем! — Какая просьба, подумал Тилвит. Никогда прежде не встречал он никого, настолько самоотверженного. Он не разрушит этот благородный поступок, предав его. — Ты можешь положиться на наше молчание! Скорее я дам вырвать себе язык, чем слово об этом сорвется с моих губ.
— А ты, Куллайн?
— Я не скажу Нандалее ни слова о том, что произошло в эту ночь, — его голос звучал горько, что до глубины души возмутило Тилвита. Что это нашло на Куллайна?
— Оставайся с Гонвалоном и сторожи его, — незнакомец отвернулся и взял большой двуручный меч. — Я задержу Вечнозимнего червя.
— Совсем один? — почтительно произнес Тилвит.
— Я не убью его, так же, как и вы. Но он… успокоится. На большее я не рассчитываю. В конце концов, я ведь не хочу навлечь на себя гнев Кузнеца плоти, — произнося последние слова, незнакомец подмигнул Тилвиту, что удивило эльфа. Конечно же, глупо злить альва, убивая его любимое творение.
— Мы все выберемся отсюда живыми! — Незнакомец излучал такую уверенность, что даже Тилвит ни на миг не усомнился в том, что все кончится хорошо.
Послание бессмертного
— Господин?
Датамес пробудился ото сна. Нащупал ленты, поддерживавшие его волосы и вызывающие немало насмешек. Под ними скрывались его предательские уши.
— Входи!
Полог шатра отодвинулся в сторону, и вошел Алексан, командовавший стражами, стоящими вдоль высохшего русла реки. Он был довольно приземистым воином со взъерошенной рыжеватой бородой. Под его бегавшими из стороны в сторону поросячьими глазками виднелись темные круги. Под рукой он держал продолговатый сундучок из дорогого красного дерева.
Датамес вздохнул. Это уже третий сундучок, который ему посылают. Он поднялся с ложа. То, что кроме лент, поддерживавших его волосы, он не надел ничего, очевидно, смутило капитана. Тот не знал, куда девать глаза.
— Кто знает об этом?
— Только два болвана-крестьянина. Сундук стоял на том же месте, где два предыдущих. Они сразу позвали меня. Они никому не расскажут об этом.
В это Датамес не верил. Но станут эти двое болтать, роли не играло, пока они не знают, куда унесли сундучок.
— Поставь его туда, на стол.
Алексан повиновался.
Датамес провел указательным пальцем по имени, выложенному в крышке обломками ракушек.
— Кто-то из них умеет читать?
Капитан улыбнулся, обнажив покрытые желтыми пятнами зубы.
— Двое крестьян из деревни на краю света? Нет, господин. Не беспокойтесь. Никто не знает, чье имя написано на сундуке. Но… — Алексан откашлялся.
— Да?
Воин поднял левую руку, наполовину испачканную кровью.
— В сундуке лежит что-то, что кровоточит.
— Алексан, ты знаешь, почему я произвел тебя из вербовщиков в капитаны?
Поросячьи глазки капитана смотрели прямо на полог шатра.
— Потому что я умею читать, гофмейстер?
Датамес усмехнулся.
— И поэтому тоже, — эльф не уставал удивляться тому, сколь мало детей человеческих учились читать и писать. — Я выбрал тебя потому, что считаю умным и скрытным. Два этих качества могут поднять тебя еще выше чина капитана. Как считаешь, Алексан? Ты способен на большее?
Воин продолжал смотреть наверх.
— Вы наверняка выясните это, господин.
Нет ли в его словах иронии или даже намека на мятеж? Нет, на иронию Алексан неспособен. И он не упрям, для этого он слишком тщеславен. Датамес пришел к выводу, что тот просто неверно выразился.
— Теперь ты можешь удалиться, капитан. Я уверен, что ты очень устал. Благодарю за оказанную услугу.
Алексан поклонился несколько преувеличенно и ушел, не сказав больше ни слова.
Датамес побарабанил пальцами левой руки по крышке сундучка. Он догадывался, что за подарок получил, и не особенно жаждал увидеть его. Он чувствовал это и через закрытую крышку: запах крови и мяса, которое на такой жаре уже начало приобретать запах разложения. «Я в долгу перед своими людьми, — решил он. — Они умерли за меня. Это последняя честь, которую я могу им оказать».
Датамес отодвинул бронзовый засов, откинул крышку и застонал. Стая мух, которой он помешал пировать, поднялась вверх и разлетелась по его шатру. На него смотрели четыре мертвых глаза. Один из его разведчиков и Ашира. Он резко захлопнул крышку. Ашира! Откуда они узнали… За последние недели он организовал большой лагерь, где крестьяне и воины могли получить все возможные услуги. Здесь были прачки и поварихи, были и шатры с банными ушатами, несколько таверн, и работающие там женщины были доступны и для других услуг. Он взял все это под свое покровительство, чтобы лучше контролировать процессы. Тот, кто хорошо проявлял себя во время проводившихся каждый день учений, получал отчеканенную здесь медную монету и мог обменять ее на услуги. В большинстве случаев покупали продажную любовь. Но для него дело было не в этом. Не было недовольства, безудержных попоек, ни единого убийства, и лишь изредка случались драки.
До сих пор.
На протяжении нескольких последних ночей Ашира приходила в его шатер, чтобы сделать ему массаж, когда он чувствовал, что мышцы свело судорогой, а тело было покрыто синяками, которые он позволял наносить себе во время игр, чтобы никому не бросилось в глаза, что он слишком ловок для человека. Ашира ему нравилась. Она была не из тех наглых полногрудых баб, которые обычно связывались с воинами. Бледная, с покрытым оспинами лицом и почти мальчишеским телом.
Значит, у Курунты есть шпионы и убийцы в их лагере. Может быть, смертью Аширы он хотел намекнуть на то, что он может приказать убить и его? Датамес опустился на складной стул, стоявший у его рабочего стола. Сейчас нельзя позволять чувствам захлестнуть себя. Он хотел сделать хорошо… Хотел, чтобы женщин не били и не истязали, чтобы они получали справедливую оплату за свой труд, какого бы он ни был рода. И не хотел допускать, чтобы какие-то сомнительные личности брали на себя роль их защитников.
Коля не однажды пытался взять на себя защиту женщин. Он терпеть не мог этого мясоголового! Когда все это закончится, нужно будет внимательнее присмотреться к делишкам друснийца в Нангоге. Эльф не верил в рассказанную им сказку о том, что столь многие солдаты лейб-гвардии Аарона заболели. Что-то там творится за его спиной… Но это лучше оставить на потом.
Датамес снова открыл сундучок и заставил себя посмотреть внутрь. На разведчика он бросил взгляд лишь мельком. Его поймали и убили где-то в горах. Но что произошло с Аширой? Чистый удар перерезал ей горло почти до самого позвоночника. Сзади на шее рана выглядела немного иначе. Какой-то рваной… Возможно, у убийцы был только кинжал, и ему было трудновато отделить голову от тела. И куда же подевалось ее тело? Здесь было слишком много собак, чтобы закапывать его где-то поблизости от лагеря. Да и таскать за собой труп убийца вряд ли стал бы. Он вызвал Аширу на свидание в место, где можно было сразу спрятать труп. Где это могло быть?
