Внезапно у ее кобылки подкосились ноги. Шайя вылетела из седла, перелетела через голову маленькой пони, вскрикнувшей испуганно, почти по-человечески. Больно ударившись о землю, упала на спину. В плече что-то хрустнуло. Из легких выбило воздух. Перед глазами на фоне свинцово-серых туч заплясали яркие искорки. Оглушенная, девушка покачала головой и перевела взгляд на пони. Та извивалась в траве, жалобно ржала и пыталась подняться. Но ей уже больше никогда не стоять. Левая передняя нога была сломана. Из разорванной плоти торчала бледная кость.
— Нет, — пробормотала наездница. — Нет.
Субаи шагом проехал мимо нее.
— Белый волк не хотел твоей победы. Твое высокомерие настроило против тебя даже девантаров.
Шайя сжала кулаки. Только теперь она заметила ямку в земле. Должно быть, ее кобыла провалилась передней ногой в кротовую нору, спрятавшуюся в траве. Это несправедливо. Это… Она нащупала свой нож и вздрогнула от боли. Должно быть, она вывихнула правое плечо. Даже дышать — и то было больно.
Ее пони так широко открыла глаза, что они оказались полностью окружены белыми кругами. Шайя взяла нож в левую руку и поползла к лошадке. Осторожно погладила по шее. Затем поднесла клинок к толстой артерии, видневшейся под кожей на шее. Сделала неглубокий надрез. По руке потекла теплая кровь. Девушка продолжала осторожно гладить шею. Дыхание кобылки стало спокойнее.
— Зачем ей жить дольше необходимого? — За ее спиной стоял Мадьяс, ее отец. В его черных глазах ни капли волнения. Ни единого седого волоска в щетине на щеках. Он бессмертен… И такой непохожий на Аарона…
В левой руке Мадьяс сжимал охотничье копье с узким наконечником. Она судорожно сглотнула, он поднял левую руку…
Прежде чем хоть слово сорвалось с ее губ, копье уже взлетело, со всей силы войдя в глаз кобылки. Ноги пони дернулись. А затем она затихла.
— Думаешь, медленная смерть лучше? — презрительно поинтересовался он.
Принцесса ничего не ответила. Перечить ему неразумно.
Ее отец был коренастым мужчиной. Не очень высоким, но всем своим существом излучал почти животную жизненную энергию. Его дети старели и седели рядом с ним. А он внешне оставался тем же. С суровым лицом и слишком большим подбородком. Кустистыми бровями, вечно заросшими щетиной щеками и неукротимыми прядями волос, спадавшими ему на лоб. На нем был кожаный жилет, негромко поскрипывавший при каждом движении. Руки его были обнажены, на них отчетливо виднелись исполосованные шрамами татуировки в виде волка.
— Вставай, если не хочешь прослыть слабой бабой.
Она удивленно поглядела на него. Он ведь хочет, чтобы она играла именно эту роль! Или Субаи солгал ей?
Шайя стиснула зубы и поднялась.
— Ты вывихнула плечо, — он произнес это без тени сочувствия. — Если бы ты, падая, свернула себе шею, я приказал бы разрезать тебя на кусочки и скормить лагерным псам. У меня на тебя планы. Этот несчастный случай нарушает их. Так что соберись.
Она подчинилась, спрашивая себя, куда подевался тот добрый отец, для которого она много лет назад танцевала на барабане.
— Специально для тебя я послал за целителем с Шелковой реки, — бессмертный указал на старика в своей свите, одетого в длинные зеленые одежды. Старик сидел на коне неуклюже. Он казался лишним посреди охотничьей свиты. Его длинное суровое лицо было цвета слоновьей кости. Казалось, будто за всю свою жизнь он не провел ни единого дня под открытым небом, как и многие ученые, тысячами живущие в больших городах на Шелковой реке.
Заметив ее взгляд, целитель кивнул ей. Его лицо с узкими глазами и длинной, тонкой, словно паутина, бородой, было похоже на лишенную эмоций маску. Советники ее отца производили совсем иное впечатление. Они открыто таращились на нее, и в их взглядах читалась сладострастная злоба, словно они знали какую-то тайну, пока еще скрытую от нее.
Один из лейб-гвардейцев ее отца передал ей свою лошадь и опустился на колени, чтобы она могла встать ему на спину и сесть в седло. Она проигнорировала жест собачьей покорности и без посторонней помощи взлетела на коня. Плечо пронзила жгучая боль. На миг у нее почернело перед глазами, и ей пришлось вцепиться пальцами в гриву каурого жеребца, чтобы не вывалиться из седла.
— Охота окончена, — громким голосом провозгласил ее отец. — Мы возвращаемся к Кочующему двору.
Тайные туннели
Галар провел указательным пальцем по бороздке в стене пещеры. Остались лишь следы засохшего масла. Карлик подумал о бесчисленных часах, проведенных в этом туннеле. На его подготовку ушло почти три года. Тогда он жил в дыре, которая и пещерой-то называться недостойна. В ней было бы неуютно даже троллю. С тех пор много всего произошло. Золоту и влиятельности Хорнбори он был обязан своей роскошно обставленной мастерской и постоянно растущему числу помощников, которым приходилось плясать под его дудку. В прошлом остались те времена, когда он ночами лежал и ломал себе голову, каким образом раздобыть парочку железных прутьев или медную пластинку, чтобы воплотить в жизнь одну из своих идей. Часть славы за смерть белого дракона была теперь связана с его именем. Несмотря на то что борода Галара обгорела и от него воняло недожаренной кониной, над ним никто не смеялся. Просто омерзительно, как они почитают этого хвастуна! Хорнбори Драконоборец, вот как они его называют. Какое там! Если и есть здесь драконоборец, то это Нир, который, наполовину обгорев в дыхании дракона, выпустил в ту тварь смертоносное копье. Хорнбори просто подобрался к трупу. Ладно, немного жизни в драконе еще оставалось. Но разве это искусство — перерезать горло смертельно раненной твари? И уж точно это нельзя называть геройским поступком. Но он будет держать рот на замке. Он должен взять себя в руки и мыслить четко! Поэтому он ушел с нескончаемого пиршества и спустился к этому потайному туннелю.
Существование этого туннеля относилось к числу самых строго охраняемых тайн Глубокого города. Его закладывали шахтеры, которых нанимали в других местах. О сложной паутине переходов знала лишь горстка карликов. Они возглавят сопротивление, если на Глубокий город действительно нападут. Потайные переходы были заложены параллельно главным туннелям и были нашпигованы смертоносными ловушками. В случае нападения главные туннели будут перекрыты дверями, которых не отличить от обработанных стен, и незваные гости пойдут по пути с ловушками.
Галар капнул свежего масла в бороздку на каменной стене. Того, кто забредет сюда, постигнет быстрая и безболезненная смерть. Эта ловушка принесла ему первую славу. А принцип был поразительно прост. Вдохновил его широкий мясницкий нож. По каменным желобкам, которые он только что смазал заново, несся нож в пять пядей, настолько тяжелый, что потребовалось три кузнеца, чтобы поднять его. Утяжеленное дополнительными грузами смертоносное орудие скользило по наклонному туннелю, с каждым шагом набирая скорость.
