Целитель нежно положил ей руку на лоб.
— Еще только один укол, принцесса, и вы больше ничего не почувствуете.
Путь на войну
Нарек оглядывался по сторонам, широко раскрыв глаза. Он стоял во дворе дворца бессмертного Аарона. Он даже мечтать не смел о том, чтобы попасть в Акшу. И, если быть до конца честным, причина, по которой он здесь оказался, пугала его. Где-то за высокими стенами, окружавшими двор, взревел хищный зверь. Лев? Говорили, во дворце есть яма со львами, и бессмертный кормит зверей своими женами и священнослужителями, вызвавшими его недовольство. Нарек неуверенно озирался. Здесь ли бессмертный? Может быть, на террасе перед огромным домом с фронтоном из красных колонн? Неуютно, должно быть, жить в таком доме, потолки которого настолько высоки, что их нельзя коснуться рукой, даже если забраться на стол.
Нареку вспомнился собственный простой глиняный дом. Зимой, когда оба маленьких окна были закрыты ставнями и горел огонь на козьем помете, внутри было невообразимо уютно. Он любил сидеть со своим маленьким сыном Дароном, смотреть на угли и рассказывать истории. Рассказчик из него был не очень. Он знал всего пару сказок, которые слышал когда-то от матери. И иногда он выдумывал истории о своем друге Артаксе, ушедшем в Нангог, когда Дарон еще сосал грудь Рахели. Однажды Артакс вернется и будет богатым человеком. В Нангоге можно собирать урожай трижды за год. А если пойти в горы, не боясь живущих в глуши духов, то можно найти в реках золото. Артакс всегда был мечтателем, воображавшим себе жизнь, отличную от той, которую вели в его родной деревне, Бельбеке. Он даже жену себе выдумал. Какую-то тощую козу, с которой он спорил о том, как можно сделать мир лучше. Он выдумал даже имя для этой женщины, которой не существовало: Альмитра. Нарек усмехнулся. Артакс всегда был немного с приветом. Но и хорошим, надежным другом.
В историях, рассказанных Дарону, то Артакс мотыгой гонял духов в лесах Нангога, то находил кусочки золота размером с голубиное яйцо, то ему приходилось отбиваться от речных духов — женщин с роскошными золотыми волосами, очаровательными улыбками, в сердце у которых, однако, зияли страшные ямы.
Когда Дарон засыпал у него на руках, Рахель иногда упрекала его в том, что он рассказывает ребенку такие страшные истории. Но долго она никогда не сердилась. У нее было большое сердце. В отличие от той женщины, которую выдумал себе Артакс, Рахель была пухленькой, с волнистыми волосами и полными губами.
Нарек вздохнул. Пройдет еще, пожалуй, целый год, прежде чем он вернется домой. Может быть, Артакс появится в Бельбеке даже раньше него. Тогда они сядут вместе и станут рассказывать друг другу о своих приключениях.
Нарек направился на северную сторону двора. Там, в тени высокой стены, собрались все новые воины. К ним спешили дворцовые слуги с бурдюками воды. Нарек выплюнул камешек, который посасывал, когда ему было нечего пить, в открытую ладонь, а затем опустил в висевший на поясе мешочек. Хороший камешек. Совсем без острых граней.
Среди отдыхавших он заметил Ашота из Бельбека. Жаль, что к вербовщикам воинов подошел именно Ашот. Он был худощавым мрачным парнем с висевшими прядями черными волосами. Ему каким-то образом удавалось вечно ходить небритым. Его избегали даже те, кто его совсем не знал. Было в нем что-то такое, что предвещало неприятности. При этом раньше он был совсем не таким. Все дело только в свиньях. Спустя пару лун после того, как ушел Артакс, отец Ашота продал почти всю свою землю и привел в деревню свиней. Дюжины! Старик был уверен в том, что свиноматки, поросята и хряки сделают его богатым. А ведь он и без того был зажиточным крестьянином! Первый год, казалось, все было в порядке. А потом эти твари подцепили какую-то хворь и в течение десяти дней все передохли. А священнослужитель приказал унести их трупы в пустошь. Было чертовски жаль горы прекрасного мяса.
Отец Ашота плохо пережил все это. Однажды ночью он повесился на кедре у деревенского колодца. Не прошло и полугода, как в могилу за ним последовала его жена. Говорили, будто бы умерла она от разбитого сердца.
«Может быть, мне все же удастся заставить Ашота улыбнуться», — подумал Нарек. Встал прямо перед ним и ударил себя кулаком в грудь, как всегда поступали при встрече воины.
Ашот недовольно поднял голову.
— Не смеши людей, Нарек.
В этом весь Ашот. Вечно спорит! Нарек присел рядом с ним и махнул рукой одному из слуг, прося принести воду. И этот парень действительно подошел! Просто невероятно! Как будто он князь.
— А у вас нет медового пирога?
— Не для тебя! — У слуги была напомаженная борода и белоснежная туника. Кожа у него была поразительно бледной. Наверное, никогда не выходит за стены дворца. — Для вас есть только вода из колодца, из которого мы обычно поим скот.
Ашот схватил парня быстрее, чем может ужалить змея. Прямо между ног. Тот выпустил тяжелый кувшин с водой и хотел было уже размахнуться для удара, но застыл, не закончив движение, и сдавленно пискнул.
— Мы здесь для того, чтобы подставлять свои головы за ребят вроде тебя на поле битвы, которое находится где-то в жопе мира. Мне наплевать, буду ли я пить воду из колодца для скота. Но когда такая надутая свинья, как ты, приходит и думает, что может обращаться с моим другом Нареком, как со скотом, я обижаюсь. Ты понял? — Ашот еще раз стиснул ладонь, у слуги выступили слезы на глаза.
— Прошу, перестань. Прошу…
— Мой друг Нарек хотел бы услышать извинения. Что-то такое, от чего по-настоящему возрадуется мое сердце.
Нарек поглядел на надсмотрщика. Тот смотрел на них. Наверняка сейчас подойдет.
— В этом действительно нет необходимости…
— А ты заткнись, Нарек. Сейчас будет говорить только наша маленькая свинка.
— Я прошу прощения… Я…
— Это ты должен говорить Нареку, — впервые за много недель на губах Ашота появилась улыбка, но до его темных глаз не достала. — И еще немного почтительнее, если можно.
Слуга едва дышал. На лбу выступили капельки пота. Все происходящее было очень неприятно Нареку. Ему хотелось провалиться сквозь землю.
— Нижайше прошу прощения, что я позволил себе по отношению к вам неверный тон, почтенный Нарек. И конечно же, я сейчас с удовольствием принесу вам медового пирога, чтобы вы могли подкрепиться.
Мужчины вокруг захохотали, насмехаясь над слугой.
Ашот выпустил несчастного. Тот с трудом перевел дыхание, подхватил упавший на землю кувшин и поспешно ретировался.
— Будут неприятности.
— Не думаю, что мы проведем здесь достаточно времени, чтобы успеть их прочувствовать, — спокойно ответил Ашот.
— С чего ты взял?
Его друг кивнул головой в направлении дворца с красными колоннами.
