Ашот вернулся в свое обычное расположение духа.
— Это бессмертный? — Он с сомнением поглядел на Артакса. Недоверчив, как всегда, но еще более дерзок, с ухмылкой подумал Артакс.
— На колени или я делать из тебя червяк! — возмущенно заорал Володи.
Артакс вздохнул. Пока друсниец не открывал рот, он был приятным человеком.
Ухмылка Ашота стала еще шире. Впрочем, он остался на ногах. За ним собрался его отряд. Среди них Артакс узнал Нарека. Остальные были ему незнакомы. Артакс невольно усмехнулся. Ему всегда нравился этот несколько полноватый крестьянин. Раньше у Нарека всегда было хорошее настроение, что бы ни происходило вокруг, и с ним нельзя было перекинуться и полу-десятком слов, чтобы он не начал болтать о своей жене Рахели.
— Этот бородач, что стоит впереди, действительно бессмертный Аарон, правитель всех черноголовых, верховный король Арама. Без шлема-маски и меча духов он выглядит в точности так же, как любой нормальный человек, правда?
— Сколько ты собираешься продолжать в таком духе? Скоро он расскажет этим свекольноголовым, что ты ничем не лучше, чем какой-то там крестьянин.
— Уже забыл? Я и есть крестьянин, — мысленно ответил Артакс своему мучителю.
— Нет, потому что у тебя есть мы. В этом разница!
Артакс попытался не обращать внимания на этого умника.
— И что мы должны делать? — поинтересовался Ашот.
— Сразиться за эту серебряную монету, — Датамес подбросил монетку в воздух, словно фокусник на ярмарке. — При этом вам противостоят лейб-гвардия бессмертного и он сам.
Ашот покачал головой.
— Зачем это? Хочешь, чтобы нас всех побили за то, что мы выиграли у тебя амфору вина? Так это можно устроить и проще. Тебе достаточно…
— Это будет действительно не так просто, — Датамес жестом подозвал Колю, и великан с покрытым шрамами лицом принес кожаный мешочек. — Сейчас я наполню его песком и положу внутрь серебряную монету. Затем мы позаботимся о том, чтобы у нас было место на поле шагов в двадцать, — Датамес поглядел на Артакса. — Остальное вам объяснит бессмертный, — он опустился на колени и принялся зачерпывать ладонью песок.
Ашот пристально глядел на Артакса. Неужели узнал? Они провели вместе так много часов. Львиноголовый изменил его лицо. Но совсем слегка.
— Вы действительно… — Пренебрежительные манеры Ашота сменились неуверенностью.
— Да, это я, — произнес он, пытаясь сохранять спокойствие. Ашот казался еще худее, чем раньше. — Глубокие морщины вели от носа к уголкам губ, усиливая мрачное впечатление, которое он всегда производил.
Ашот опустился на колени. Остальные крестьяне его отряда поступили точно так же. Все они потупили взгляды. И зачем Датамес привел его именно к этой группе! Неужели гофмейстер что-то знает? Невозможно!
— Почему нет? Он изменился. Ты открываешь его плохие стороны. Ему понравилось совать свой длинный нос в вещи, которые его не касаются. Надо было тебе его казнить. Еще не поздно.
— Поднимись, Ашот! И ты, Нарек. И все остальные. На время игры мы равны, — он поглядел на своих лейб-гвардейцев. — Мне нужно девятеро из вас. Снимайте оружие и доспехи. Мы играем за серебряную монету.
— Зачем? — поинтересовался Ашот.
Артакс невольно усмехнулся. Друг его юности остался таким же, как прежде.
— Вы должны научиться вещам, которые важны и на войне. Продумайте вместе план. Работайте вместе. Полагайтесь друг на друга. Станьте бескорыстными и готовыми принести себя в жертву ради общего дела. Один из вас получит наполненный песком кожаный мешочек. Он начинает в одном конце игрового поля, пересекает поле, кладет мешочек на линию с другой стороны — и вы выиграли. Можете бросать мешочек. Все дело в том, чтобы работать вместе. И еще нужна ловкость.
Ашот по-прежнему недоумевал.
— Не понимаю, какое отношение это имеет к битве. Вы смеетесь над нами? — Он по-прежнему стоял на коленях, опустив голову, но его голос звучал отнюдь не униженно. Аарон наверняка велел бы обезглавить его.
— На поле битвы ты поймешь, как важно знать своих товарищей и иметь возможность полагаться на них. Сегодня ты познакомишься с ними.
— А во время этой игры… простым смертным разрешается прикасаться к вам?
— Можете даже толкать меня, — с улыбкой ответил он.
— Я поговорю со своими ребятами. Дозволено ли мне удалиться, премудрый Аарон?
Артакс едва не расхохотался. «Премудрый Аарон!» Знал бы Ашот, кто перед ним!
— Иди к своим товарищам, Ашот из Бельбека, и поговори с ними.
Артакс смотрел ему вслед. К Ашоту подошел Нарек и взволнованно заговорил:
— Он знает мое имя! Ты слышал? Он знает мое имя! Ты должен подтвердить это, иначе никто в деревне не поверит, когда я расскажу, что бессмертный Аарон знает меня, Нарека из Бельбека…
— Хватит болтать, — произнес Ашот, и для него это прозвучало с поразительной теплотой.
Внезапно Артакс почувствовал внутри большую пустоту. Он владеет огромной империей, но нет ничего, что могло бы заменить ему вечера с Ашотом или Нареком.
— Тебе следовало взять с собой парочку наших гаремных цветков. Мужские соки путаются и отравляют рассудок, если он слишком долго не спит с женщинами. Если бы ты был в своем уме, то не скучал бы за какими-то крестьянскими попойками.
Артакс вздохнул. Аарон просто не понимает. Наверное, у его мучителя никогда в жизни не было по-настоящему хороших друзей. Он обернулся к своим людям. Володи, Коля и еще семеро оловянных сняли доспехи и оружие. На них остались лишь набедренные повязки и сандалии. Даже теперь они выглядели пугающе. Покрытые шрамами, мускулистые, с твердыми взглядами. Артакса захлестнули сомнения относительно того, разумно ли это — выпускать опытных воинов на парочку крестьян.
— Вы не станете их бить. Это лишь игра. Понятно?
Коля одарил его пугающей улыбкой.
— Датамес все нам подъяснять.
— Объяснять, — прошипел Володи, бросая на Колю удивленный взгляд. — Язык Арам такой путаться, — извинился он перед Артаксом. — Тяжело для мужчины из Друсны.
Артакс тоже удивленно поглядел на Колю. Вообще-то кулачный боец лучше владел языком Арама. Что здесь происходит? Он указал на кожаный протез.
— Надеюсь, там нет спрятанного ножа.
— Нет, есть. Но не беспокоиться. Ничего не произойти случайность. Застежка должна двигаться, — он расстегнул пряжку и отодвинул в сторону толстый кожаный клапан, находившийся на закругленном конце протеза. Из-под него показалась узкая прорезь. Коля резко отвел руку в сторону, и наружу выскочило лезвие длиной десять сантиметров.
— Головорез! У тебя лейб-гвардия из головорезов, тупица-крестьянин. Будь уверен, однажды ты об этом пожалеешь.
