Лавра осеклась, чуть не сказав про инфернальную мантию. Впрочем, Альберт Евграфович не придал этому значения.
– Одиннадцатый-двенадцатый века в истории Руси отметились межкняжескими распрями среди потомков великого Рюрика, – завёл он унылым лекторским тоном. – Каждый из них пытался завладеть большой территорией и стать хотя бы номинальным главой Киева, поскольку столица современной Украина оставалась негласным центром страны, раздробленной междоусобной войной. Кровь лилась рекой. Подогреваемый своим тайным советником паном Бальваровским, Святополк совместно с Давыдом Игоревичем захватил в Киеве Василька Теребовльского, ослепил его, попытался завладеть волостью Василька, но потерпел поражение от его брата Володаря и был вынужден освободить пленника. Бальваровский путём своих интриг заставил Владимира Мономаха с Олегом и Давыдом Святославичами выступить против своего господина. Святополк, движимый идеями смутьяна, естественно, начал жёсткий отпор, однако в решающей битве потерпел очередное поражение, предоставив войну своему сыну Ярославу. Путём захвата новых земель казна Киева стала пополняться не только деньгами, но и драгоценностями, самые прекрасные из которых отходили в личную коллекцию великого князя. Очевидно, насытившись ими, Святополк пошёл на контакт с братьями, выдал своего сообщника Давыда Игоревича за основного инициатора усобицы, за что тот и был лишён Владимиро-Волынского княжества.
Последующие годы отмечены отсутствием межкняжеских распрей и организацией Владимиром Мономахом и Святополком Изяславичем нескольких удачных походов в половецкую степь – в 1103, 1107 и 1111 годах. Но киевский князь пригрел на груди змею. Бальваровский, оставшийся недовольным исходом восстания своего господина против родственников, желал теперь лишь одного – его смерти. Возможно, Святополк в 1113 году умер не без помощи своего советника. Скопий всё предусмотрел. Он знал, что народ не допустит новых усобиц, которые непременно произойдут после гибели хозяина, и, воспользовавшись возмущением киевчан против наглых управленцев Святополка, похитил драгоценности князя, собранные тем за долгие годы походов и войн и исчез…
Витафьев налил себе очередную порцию чая. Лавра тоже согревала себя горьким напитком, потихоньку переваривая полученную информацию.
– А дальше? – спросила она. – Что было дальше с этим Бальваровским? Говорят, будто он приумножил коллекцию Святополка…
– Я выяснил, что сам Скопий родом из Венгрии, где принадлежал к династии Арпадов. По слухам, бытовавшим среди простого люда, Бальваровский был приверженцем язычества, он даже имел свой собственный храм, где вместе со своими единомышленниками поклонялся Редегасту…
– Редегасту??? – удивилась Лавра, услышав знакомое имя. Ведь Лика Лаврентьева, первая жертва, накануне смерти раздавала листовки с призывом поклоняться Редегасту!..
– Да, богу войны и бранной славы северных славян, – пояснил Альберт Евграфович.
– Вы сказали, что у Бальваровского были единомышленники…
– Да, группка молодых людей, которые верили в его идеалы и способствовали его возвышению в среде киевской знати. Они не раз выручали его в сложных переделках и помогли осуществить ту авантюру с сокровищами. Опять же, опираясь на скудный багаж информации, я предположил, что Скопий направился к Волге, боясь преследований и отмщения Мономаха. Скорей всего, первым делом он захоронил драгоценности – причину возможного конфликта с правящей властью. Оказалось, это произошло в монастыре Хеста. Но навряд ли там тогда стояло какое-либо строение. Монастырю от силы лет двести-двести пятьдесят. Григорий Демьянович, например, считает, будто в этом месте произошло ожесточённое сражение между приверженцами Бальваровского и войсками киевского князя.
– Неужели они прошли такое расстояние, чтобы догнать несчастного вора? – усомнилась Гербер.
– Думается, им был нужен не сам интриган-язычник, а сиаморовый кубок.
– Сиаморовый, – встрепенулась Лавра от очередного знакомого названия, и чашка упала ей на колени, – кубок???
Витафьев подозрительно прищурился. Его явно изумила реакция отличницы, но он достал из кармана пиджака большой носовой платок и протянула его облившейся чаем девушке.
– Тебе известно, что это? – вскинул брови Альберт Евграфович.
– Извините, пальцы что-то не слушаются, – принялась оправдываться Лавра, вытирая остатки заварки на безнадёжно испорченной замшевой юбке, которую когда-то дала поносить Марина. – Сиаморовый кубок… нет, не имею ни малейшего представления, что это.
– О, это ценнейшая половецкая реликвия, чаша в виде кошачьей головы, в которую клали отрубленные головы предводителей вражеских племён. У половцев было поверье, что если выпить из кубка вино, перемешанное с кровью побеждённых воинов, то можно стать великим и сильным народом. Такая процедура проходила после каждого маломальского сражения.
– Так а для чего тогда этот кубок понадобился Мономаху? Он что, тоже собирал трофеи или пользовался половецким ритуалом?
– Кто знает, – пожала плечами женщина. – Если учитывать, что при нахождении вина или крови в кубке глаза кошачьей морды становились голубыми, можно предположить, что не слишком увлечённый христианством князь Владимир верил в чудодейственную силу кубка.
– А сиамор?.. Почему его так назвали?
– Ну как, сиамские и ориентальные кошки, очень славились в Древнем Египте и, по убеждению так называемых магов и чародеев, обладали великой мистической силой.
– Откуда у половцев такая занимательная вещица?
– Не знаю, возможно, была отобрана у кого-либо из купцов или добыта в разграбленных городах… История кубка мне не известна.
– Скажите, а последователи Бальваровского, почему они схоронили золото и его вещи? Ведь их хозяин был уже мёртв, можно было бы спокойно присвоить сокровища себе…
– По-видимому, они верили, что после смерти их предводитель воскреснет, чтобы показать им истинную силу, полученную от своих долгих поклонений Редегасту.
– Тогда я не понимаю, почему гроб, который нашли археологи Стреглова, был зацементирован, специально заделан так, чтобы его невозможно было открыть?
– Деточка, я не знаю, что происходило тогда в действительности. Я могу лишь строить версии, которые сходны с мнением профессора Лаврина. Может быть, в последний момент и не они вовсе хоронили своего князя. Может, это сделали суеверные воины Мономаха, поэтому гроб запаяли таким образом, дабы Бальваровский не смог оттуда выбраться. Возможно, его даже закопали в землю живьём, как обычно поступали с колдунами. Это тайна, канувшая в дебри времён, никаких сведений об этом нет, а если они и существовали, то были уничтожены по приказу нового киевского владыки.
– А как Вы считаете, в наше время может возникнуть новый культ этого самого Бальваровского?
Альберт Евграфович, подумав секунду, громко рассмеялся и замотал головой.
– Ты болтаешь какие-то несусветные глупости. Никто ведь не знает о существовании такого человека вообще. Он и для нас-то, учёных, остаётся большой загадкой. Какой же тогда может возникнуть культ?.. И почему, любопытно, ты об этом спрашиваешь?
