– Выпрями спину! – прошептала Ангелина на последней лестничной площадке, ярко освещенной светом из зала.
– Невелика премудрость, когда ты так туго зашнуровала корсет, – прошипела в ответ Майя.
На следующей ступеньке Ангелина издала страдальческий вздох – о нет, отец показывает ему эти дурацкие черепки! Какой кошмар!
Джеральд Гринвуд в выходном коричневом костюме действительно стоял у высокой узкой витрины, расположенной в простенке между дверьми в столовую и салон. Размашисто жестикулируя, он сообщал место находки, век, авторство и назначение античных артефактов и, насколько Майя его знала, пускал в ход живые описания и наглядные примеры, приправленные остроумными анекдотами. Ее охватила волна нежности к отцу. Джонатан небрежно прислонился к дверному косяку с другой стороны, задумчиво вращая янтарную жидкость в низком стакане. Он не отрывал от Джеральда взгляда, полного ласкового снисхождения и неподдельного интереса, хотя уже слышал эти истории десятки раз. Гостя, вызвавшего такой восторг у ее сестры, Майя видела только со спины. Гладко причесанные светлые волосы, прямая осанка и армейская выправка. С виду он был совершенно поглощен рассуждениями хозяина дома. У него были широкие плечи под военным мундиром цвета хаки, длинные брюки того же оттенка и темно-красные лампасы. Левую руку он заложил на спину – жилистую, загорелую руку в бордовом, как и воротник пиджака, рукаве, расшитом сложным золотым орнаментом из узлов. «Всего-то…» – разочарованно подумала Майя, когда влажная от волнения рука Ангелины крепче сжала ее ладонь. Джонатан заметил их первым и просиял от радости. Он быстро изменил позу и приветственно поднял им навстречу стакан.
– Прелестные дамы соизволили удостоить нас своим появлением.
– Прекрасно выглядите! – крикнул Джеральд Гринвуд, заметно гордясь обеими дочерьми. Его светло-карие глаза лучились теплом, благодаря чему лицо казалось молодым, несмотря на совершенно седые волосы и бороду. Ральф Гарретт тоже повернулся – и застыл, не успев донести стакана до губ. Майя замерла, как соляной столб. Она поняла, почему Ангелина так увлеклась другом брата. Творец был явно благосклонен к Ральфу Гарретту: черты его лица были изящны и гармоничны, но мягкими или женственными назвать их было нельзя, и, несмотря даже на приятность глазу, черты Ральфа Гарретта было не так-то легко забыть. От него исходило особое бледно-золотое сияние, веселая серьезность и спокойная, лучезарная жизнерадостность – внешне он был полная противоположность Ричарду Фрэнсису Бертону. Майя едва заметила, как Ангелина что-то шепчет, впивается ногтями в ладонь, наконец отпускает ее и, пожав плечами, гордо спускается по лестнице. Ральф Гарретт медленно отпил из своего стакана, не спуская серых глаз с темных глаз Майи. На его лице отобразилось удивление, любопытство и – радостное ожидание, а на губах заиграла осторожная улыбка.
Майя на ощупь нашла поручень перил и убедилась, что не оступится, спускаясь по оставшимся ступенькам на скользких подошвах тонких, обтянутых шелком вечерних туфель. Она не могла оторвать взгляда от Ральфа Гарретта ни на секунду. Тем сильнее было облегчение, когда Джонатан встретил ее внизу, положил ей на плечи руку и прижал к себе.
– Ральф, позволь представить тебе мою вторую сестру, Майю. Не только хорошенькая, но и исключительно умная головка!
Он беззаботно поцеловал ее в висок, а потом указал стаканом на Ральфа.
– Майя, это Ральф Гарретт, благодаря ему мое путешествие на родину оказалось необычайно приятным.
– Абсолютно взаимно, – засмеялся Ральф и взял протянутую руку Майи. Та сделала легкий реверанс. У нового товарища Джонатана был приятный голос, глубокий и мягкий, такой же теплый, как и смех. «Сложно представить, что он выкрикивает военные приказы на учебном плацу», – подумала Майя.
– Рад знакомству, мисс Гринвуд, – проговорил Гарретт, склонившись над ее рукой.
– Очень приятно, – смущенно пробормотала Майя. От его прикосновений ее бросало то в жар, то в холод.
В этот момент появилась Марта Гринвуд, нетерпеливо потирая руки. Она успела внести для подготовки столовые приборы и расставить букеты.
– Дорогие мои, вы идете? Все уже готово! – Румянец на щеках и блеск в глазах выдавали взволнованное предвкушение. Майя подняла брови, заметив, что Марта надела дорогое темно-синее шелковое платье и бриллиантовые серьги, перешедшие к ней еще от матери Джеральда. Очевидно, посещение Ральфа Гарретта было для нее чем-то вроде визита члена королевской семьи…
– Позволите сопроводить вас к столу, мисс Гринвуд? – с новым легким поклоном Ральф Гарретт подставил ей согнутую в локте руку. Если бы взглядом можно было убить, бездыханное тело Майи уже опустилось бы на ореховый ковер у ног сестры, которая с явной неохотой довольствовалась рукой Джонатана.
– Дом в Монпелье, в нескольких милях от Челтенхема, неподалеку от деревни с таким же названием, принадлежащей господскому дому, – отвечал Ральф на расспросы хозяйки дома за супом из бычьих хвостов.
– Вам принадлежит деревня? – Глаза Ангелины, сидящей справа от Ральфа, недоверчиво округлились от восторга.
– Не целиком, мисс Ангелина, – поспешил уточнить он. – Лишь некоторые земли и поля – они принадлежат не только мне, но и моему старшему брату Томасу, он унаследовал титул и имение после смерти отца. Я не был дома больше пяти лет – уверен, за это время многое изменилось. Мне предстоит познакомиться с супругой брата и моим маленьким племянником.
– Значит, вы наверняка привыкли к гораздо большей роскоши, чем наше скромное жилище, – вставила с нервным смешком сидящая напротив Марта Гринвуд.
– Что вы, мадам, все звучит куда более значительно, чем есть на самом деле. В Блэкхолле мне все очень понравилось. И я очень ценю, когда вокруг меньше – хм – формальностей, чем у нас дома.
Судя по тому, как обиженно Марта Гринвуд выдохнула носом, она посчитала это весьма сомнительным комплиментом. Воцарилась неловкая пауза, слышался лишь тихий звон столовых приборов о посудный фарфор. Ральф почувствовал себя неловко. Дело было не только в допущенной им маленькой бестактности – ему явно доставляли неудобство все эти расспросы о происхождении, как будто он переступил порог дома в качестве серьезного кандидата на руку Ангелины. В Майе, сидящей по левую руку от матери, шевельнулось сочувствие, и вместе с тем ей очень понравилась скромность, с какой он рассказывал о титулах и владениях своей семьи. Она послала ему приободряющий взгляд через освещенный свечами стол, и Ральф благодарно на него ответил.
– А что подвигло вас отправиться в армию, мистер Гарретт? – спросил сидящий во главе стола Джеральд Гринвуд, пытаясь спасти положение.
– Семейная традиция, – пояснил Ральф, пока Хазель собирала со стола опустевшие суповые тарелки прекрасного веджвудского сервиза и расставляла подогретые тарелки для горячего. – Вот уже пять поколений хотя бы один из сыновей Гарреттов служит в армии. Мой дядя, брат отца, тоже отслужил в Индии. Но не буду отрицать, в армии меня привлекают товарищеские отношения, карьерные перспективы и не в последнюю очередь приключения, – добавил он со смущенным смешком. – Защищать границы Британской империи в дальних странах – в этом есть определенное очарование.
