Валентина встретила меня удивленным взглядом.
– Краюшкин и Софья Андреевна нашлись, – сказала я с порога. – Софья Андреевна в больнице и почему-то просит, чтобы вы с мужем к ней приехали.
– А Краюшкин?
– Краюшкин ждет внизу, готов вас отвезти.
Я слукавила. Особенно относительно того, что Краюшкин вообще готов что-либо делать. Если к чему-то он и был готов, так это в любую минуту выпасть в осадок.
– Хорошо, я сейчас спущусь.
«Она даже не спросила, почему Софья Андреевна попала в больницу», – отметила я про себя.
– Но она хотела видеть вас с Юрием?
– А Юра ей зачем?
– Откуда мне знать? Такова воля… – я прикусила язык на слове «умирающего», – больной.
– Ладно, мы поедем вместе, – согласилась Антошкина.
Две чашки крепкого кофе привели Краюшкина, если не в норму, то в мало-мальски божеский вид. После вспышки бравурного веселья на него навалилась жуткая апатия. Он сидел на диване и вяло бормотал:
– И с чего ей, этой Антошкиной, взбрело в голову проведать Софочку? Лежит человек, отдыхает, никого не трогает, никто ему не нужен. Нет, надо его своими визитами мучить! Софочке покой требуется, а ей не дают элементарно выспаться.
– Леопольд Иванович, – шикнула на него Алина, – почем вы знаете, что нужно Софье Андреевне? Ей будет приятно. Она вас еще поблагодарит.
Я поманила Алину:
– Алина, Антошкины сейчас спустятся. Надо заранее вызвать такси, чтобы они с Краюшкиным раньше времени не пообщались. Пусть сядут в такси, а потом выясняют, кто кого хотел видеть.
– С такси проблем не будет. Несколько машин дежурит у входа.
– Это хорошо. Надеюсь, Леопольду Ивановичу не придет в голову читать Валентине мораль? Хотя такой не почитаешь мораль – себе дороже выйдет.
За моей спиной послышался цокот каблучков. Я кожей почувствовала, что это Валентина.
– Где Леопольд Иванович? – спросила она.
Я, Алина и Степа расступились, выставляя на всеобщее обозрение изрядно помятого Краюшкина. Учуяв носом крепкий запах спиртного, исходящий от Леопольда, Антошкина скривилась:
– Понятно. Ладно, поехали.
Уверенной поступью она зашагала к выходу из гостиницы. На шаг от нее отставал Юрий. Краюшкин нехотя поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, поплелся за Антошкиными.
Глава 24
Как только такси скрылось из виду, мы, не теряя времени, бросились к лифту. На этаже никого не было. Посчитав отсутствие случайных свидетелей хорошим знаком, мы смело подошли к двери. Алина достала ключ и вставила в замок. Дверь легко открылась.
– Ну-с, с чего начнем? – спросила Алина, оглядываясь вокруг себя.
– Алина, мы знаем, что искать. Папку! Не думаю, что она большая, но и не маленькая. Короче, не иголка в стогу сена. Давайте разделимся. Я беру шкаф. Степа посмотрит в ящиках. А ты загнешь в чемодан.
– Идет, – согласилась она.
Номер Антошкины оставили в идеальном порядке. Ни одной вещи брошенной впопыхах – все убрано в шкаф. На полочке перед зеркалом – лишь щетка для волос и баночка крема для лица. Я сдвинула дверь шкафа. На полках аккуратные стопки с бельем, платья, костюм, халат и тот на плечиках.
– А если она все же успела продать рисунки? – спросила Степа, прежде чем открыть первый ящик туалетного столика.
– Тогда ищем деньги, – ответила Алина.
– Если она успела продать и положила деньги на банковский счет, делать нам тут нечего, – сказала я.
– Послушайте, мы будем искать или рассуждать? – возмутилась Алина. – Времени, конечно, предостаточно. Пока они доедут до больницы, пока вернутся, думаю, часа полтора у нас есть, но нам еще надо все положить на место. Кстати, не забыть бы заглянуть под матрас. Пожалуй, с него и начнем.
Ни под подушкой, ни под матрасом папки не оказалось. Чемодан так же ни чем нас не порадовал: ни в одном отделении Алина не нашла рисунков.
Я очень внимательно осмотрела шкаф. Заглянула на все полки, прощупала каждую стопку, перебрала каждую вещь, которая весела на плечиках – ни рисунков, ни денег, ни чековой книжки, ни пластиковой карточки. Впрочем, если бы пластиковая карточка была, она, скорей всего лежала бы в кошельке у Антошкиной.
– Степа, что у тебя? – спросила Алина. – Внимательней смотри.
– Я даже не знаю, – Степа, не отрывая глаз, смотрела в ящик туалетного столика. – Фотоаппарат. Очень похожий на тот, что я видела у Ивановой.
– Вот вам и первое доказательство вины Антошкиной! – обрадовалась Алина.
– Алина, а если это не тот фотоаппарат?
– Тебе же Степа сказала – похож.
– Мало ли похожих? – пожала я плечами.
Тем не менее, Алина сунула фотоаппарат в свою сумку.
– Привезем Ликин труп домой, попросим Воронкова снять с трупа отпечатки пальцев, а потом проверим фотоаппарат, есть ли на нем такие же отпечатки. Вот вам и будет доказательство номер один.
– Мы пришли сюда за папкой, – напомнила я.
– А папки нет, – протянула Степа, как будто она была в том виновата.
– А за спинкой кровати смотрела?
– Нет там.
– В ванной?
Мы переместились в ванную, заглянули под крышку смывного бачка, залезли под саму ванную, простучали каждую плитку, понимая, что за столь короткий срок Антошкина вряд ли бы успела сделать тайник.
– Черт, – помянула черта Алина. – Антошкина оказалась хитрее нас.
– А может… – Степа не успела закончить мысль, потому что услышала звук открывающейся двери и голоса.
– Валечка, а что это? – спрашивал Юрий.
Шкаф я осматривала аккуратно, а вот Алина, торопясь найти компромат, убрать чемодан не удосужилась. Он лежал на кровати в раскрытом виде. Все, что ранее находилось в нем, валялось рядом.
– У нас кто-то был.
Голоса доносились рядом. Если бы они прошли в номер, у нас был бы шанс удрать, но они стояли у входной двери, и путь к отступлению для нас был отрезан. Мы оказались в ловушке.
– Нам не позавидуешь, – зашептала Степа. – Надо найти какое-то объяснение, почему мы здесь.
– Не успели, – заскрежетала зубами Алина. – Говорила же вам: торопиться надо. Что-то рано они нарисовались. Полчаса не прошло. Эх, была бы у нас на руках папка, я бы знала, как с ними разговаривать. Не я бы оправдывалась, а они!
– Там кто-то есть, – опять заговорил Юрий, должно быть, показывая на дверь в ванную, за которой мы сидели. – И свет там горит, а ведь когда номер закрываешь на ключ, электричество само отключается.
«Это конец, – успела подумать я, чувствуя, как мое лицо от стыда начинает полыхать. – Как я Антошкиным на глаза покажусь? Они ведь подумают, что мы воровки».
