– Правда? То-то она мне сразу показалась не в себе, – признался Альберто. – Надо же, взрослая женщина, а верит в какой-то бред.
– А если это не бред?
– И вы туда же? – осуждающе спросил он.
«Надо бы позвонить Алине, – подумала я, – сказать, что легенду о сорока охранниках сокровищ рассказывают всем туристам, посещающим Альгамбру».
– Приехали, – оповестил меня Альберто, остановив свой автомобиль перед входом в гостиницу. – Не догадался, забронировать нам номера – вдруг придется заночевать. Хотя в это время года свободные номера всегда есть.
Альберто пропустил меня вперед. За стойкой стояла знакомая девушка, Тереза. Она улыбнулась и помахала нам ладошкой как старым друзьям, при этом ее улыбка была несколько вымучена. Я оглянулась в надежде, что в одном из кресел увижу Антона Литовченко, но холл был пуст.
– Его увезли в больницу, – через Альберто доложила мне девушка. – Побоялись, что он умрет прямо здесь.
– Он так плохо выглядел? – спросила я.
– Да как покойник, который передвигался на своих ногах. Ужас! Лицо белое. На повязке кровь. Стал передо мной и трусится, а потом и вовсе упал. Хорошо, что врачи быстро приехали.
– В какую больницу его увезли?
– Вот, – она выложила на стойку листочек с названием больницы, – доктор оставил на тот случай, если сеньора Литовченко будут искать.
– Спасибо, Тереза. Ну что, Альберто, навестим Антона? Будем надеяться, что он не сбежит от нас на этот раз.
На входе в отделение, как это принято у нас, никто не стоял. Мы прошли беспрепятственно. Здесь вообще было много посетителей и никому из медицинского персонала не до кого из них не было дела. С одной стороны это весьма облегчало жизнь родственникам больных. С другой – шум и гам вряд ли способствовал быстрому выздоровлению самих больных.
Литовченко мы нашли в палате на шесть коек. Шесть больных и пять посетителей. Антон лежал под капельницей напротив двери. Одна рука была спрятана под простыню, другая лежала на поверхности с воткнутой в нее иглой. Повязка на голове была свежая без пятен крови, о которых говорила Тереза.
На первый взгляд казалось, что Антон и сейчас без сознания. Лицо напоминало глиняную маску, такое же безжизненное и белое.
Но дверь скрипнула, и он открыл глаза. Я мысленно поблагодарила бога за то, что парень жив.
– Антон, вы узнаете нас? – спросила я, присаживаясь на краешек кровати.
Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Альберто.
– Да, вы … вы встречали нас в Севилье. Водили по городу… рассказывали… – Чувствовалось, что слова даются ему с большим трудом.
– Да, – кивнула я. – Это ваш гид, Альберто. А меня помните? Я директор туристического агентства «Пилигрим». Я приехала за вами, – сказала я полуправду.
Улыбка коснулась его губ. Он обрадовался тому, что о нем не забыли.
– Вы можете говорить? – спросила я. Он медленно закрыл веки, что могло означать «да». – Что с вами произошло?
Он открыл глаза и беспомощно на меня уставился. Я поняла, что полноценного разговора не получится. Антону надо прийти в себя, собраться с силами. Оставалось или отложить разговор на завтра, или попытаться говорить с помощью знаков.
– Вам надо отдохнуть, – вздохнула я. – Только обещайте нам, что вы никуда не сбежите. Мы приехали за вами в Гранаду. А вас там и след простыл, – укорила я его. – Кстати, как вы там оказались? Вы поехали с Настей Ольшанской?
Он закрыл-открыл глаза.
– А где она теперь, знаете?
Он едва заметно повел головой – нет.
– Но с ней все в порядке?
Мне показалось, что он повел плечами. «Ни «нет», ни «да» – значит, не знает», – догадалась я. Альберто, видя мучения Антона, шепнул мне в ухо:
– Он слишком слаб. Пойдемте к доктору, спросим у него, какие шансы у Антона на скорое выздоровление.
Я не стала перечить, разговаривать сейчас с Литовченко – пытка и для него, и для нас. Пусть отдохнет, выспится, хотя бы до завтра.
«Теперь-то уж он точно не сбежит», – в этом я была уверена.
Прощаясь, я сказала:
– Антон, ваша жена передает вам привет и деньги, – вспомнила я о конверте, врученном мне в день отъезда. – Вот возьмите, – сказала я, пряча конверт под подушку больному. – Позвонить ей?
Он улыбнулся и кивнул.
Мы вышли из палаты, чтобы найти доктора. Найти удалось, но поговорить – нет. Как назло привезли тяжелого больного, и единственный в отделении врач пошел оказывать ему помощь. Сколько он пробудет у больного сказать не смог никто.
– Пойдемте погуляем, – предложил Альберто. – С детства терпеть не могу больничный запах. Я рос весьма активным ребенком, часто дрался, ломал руки-ноги. Приходилось лежать в больницах. С тех пор у меня ярко выраженная нелюбовь к больничным заведениям.
– Куда же подевалась Настя? – спросила я себя, слушая Альберто вполуха. – Антона мы еще допросим, но по всему он не знает, где его спутница. Когда они расстались? Где?
– А вы давно домой звонили?
– Что?
– Я почему-то подумал, что Настю мы ищем здесь, а она давно дома.
Я посмотрела на Альберто как на гения. В Испании мы третий день, а мне ни разу не пришло в голову позвонить в «Пилигрим», узнать, что там у нас. Может, Андрей Жаров заходил, поделился радостью: Настя его нашлась. Или сама Настя объявилась с благодарностью за поездку.
Нет, я, конечно, звонила мужу, сообщила, что благополучно долетела. Но дело в том, что он не в курсе, с какой истиной целью я и Алина отправились в Испанию. Олегу я сказала, что мы подбираем новый маршрут и выбираем гостиницы, в которых будут останавливаться наши туристы. Как я могла сказать правду? Только заикнись я о новом расследовании, он бы костьми лег на пороге и никуда меня не отпустил. Впрочем, Олег достаточно упитанный мужчина, и до костей ему лежать пришлось бы довольно долго, месяца два не меньше. А за это время с Настей могло случиться все что угодно, если уже не случилось.
– Альберто, идемте на свежий воздух. – Я буквально вытащила его из здания больничного комплекса и тут же стала набирать номер «Пилигрима». – Алло. Алена? Как там у нас? Все нормально? – сразу спросила я.
– Да, – скучающим голосом ответила она. – Посетителей мало. Человека два-три в день. Но уже начинают спрашивать о Новогодних турах.
– Это хорошо, что спрашивают. А из старых клиентов к нам никто не заходил?
– Заходил Петренко от Сидорова. Собирается заказать у нас коллективную поездку на горнолыжный курорт.
– Очень хорошо, – раздраженно ответила я. Петренко и его начальник Сидоров меня меньше всего интересовали в эту минуту. – А Ольшанская, ресторанный критик случайно не забегала.
