– А вы что думаете?
Вопрос Раисы Антоновны застал меня и Алину врасплох.
– Что думаем? Да ничего не думаем. Возраст. К тому же он до этого хорошо выпил. У Ивана Петровича вот тоже сердце прихватило. Но вы были с ним рядом, а Николай Павлович умер вдали от семьи.
– Меня рядом с Ваней не было, – тяжело вздохнула Раиса Антоновна. – На острове было свободное время. Мы гуляли по берегу, я отошла в сторону, чтобы рассмотреть диковинное растение. Пришла, а он уже без сознания. Губы синие, за сердце держится. Я успела достать из его кармана пузырек с нитроглицерином, в рот таблетку затолкала, но было уже поздно, практически сразу он умер, не успев ничего мне сказать. Зря мы сюда прилетели, и Коровин, и остальные. Климат здесь для нашего возраста очень уж жаркий. Уже после пятидесяти надо отдыхать в своей географической зоне, а когда шестьдесят стукнуло. То и вовсе надо дома сидеть, – изрекла Кудрявцева.
Я могла бы возразить Раисе Антоновне. Теперь люди на пенсии только жить начинают. У нас есть несколько постоянных клиентов, которым далеко за семьдесят и они путешествуют на равных с молодыми. Кудрявцевы дряхлыми стариками не выглядели, потому я и спросила:
– А сколько лет было Ивану Петровичу?
– Шестьдесят три. Коровину, не знаю сколько. Но он пил, не удивлюсь, если он младше Вани, – вздохнула она. – Хрящев – тот молодой был, пятьдесят с небольшим, а выглядел он старше из-за своей тучности.
– Вы и с Хрящевым были знакомы?
– А кто ж его не знал? – хмыкнула Кудрявцева. – Кузьма начинал в комсомоле, был то ли первым, то ли вторым секретарем городской организации. Ох, и ушлый был парень: всех знал, со всеми ладил. Сам деревенский, с восьмью классами приехал в город, но очень уж быстро акклиматизировался, вечернюю школу закончил, потом на подготовительные курсы в институт пошел, дальше институт, комсомольская работа. А когда смутные времена начались, бросил свой комсомол, в бизнес переметнулся. Спонсировал первые конкурсы красоты. Разные про него слухи тогда ходили.
– Какие на пример? – осторожно спросила я, но Раиса Антоновна покачала головой.
– Нет, не хочу говорить. Потом Кузьма прогорел, а может, и подставили его или вообще бизнес забрали. Времена, какие были! Помните? Последнее время он работал в каком-то банке заместителем управляющего по организационным вопросам. Так себе должность. Встречи, корпоративы… Былого размаха уже не было. Но что делать, если сейчас у жизни другие хозяева – молодые, деловые, хваткие. Иван Петрович тоже, позабыв о своем мэрском портфеле, последние годы работал в одной фирме консультантом по связям с общественностью. – Раиса Антоновна говорила без злости и сожаления о том, почему ее муж остался не у дел. – Но его ценили, очень ценили. И мы не бедствовали, на вторую путевку легко денег наскребли. Лучше б их, денег, вовсе бы не было, – вздохнула она.
– Раиса Антоновна, вы меня простите, – заранее извинилась Алина, – что я вот так спрашиваю, но мне почему-то показалось, что ваш муж здесь, на отдыхе избегал встреч с соотечественниками.
– Избегал? – удивленно изогнула брови Кудрявцева.
– Может, я неправильно выразилась – не избегал, а сторонился. Оказывается, он и с Коровиным был знаком, и с Хрящевым, и с Бабенко. – Когда Алина произнесла последнюю фамилию, по лицу Кудрявцевой пробежала едва заметная тень. Алина продолжила: – Но я никогда не видела, чтобы вы или ваш муж с ними разговаривали, вместе ужинали… Обычно на чужбине едва знакомые люди становятся родными и близкими, а тут… Лично вы мне представляетесь вполне общительной женщиной. А вот ваш муж, – Алина замялась. – Признайтесь, Иван Петрович был нелюдимым человеком?
– Ну что вы! Как может мэр быть нелюдимым человеком! Просто то время, когда мы все варились в одном котле, прошло. Тогда было принято, нравится тебе человек или нет, без разницы, надо с ним общаться в интересах партии и государства. Сейчас ни он, ни от него никто не зависит. Ой-ой-ой, – вспомнив, что Ивана Петровича нет в живых, Раиса Антоновна протяжно вздохнула, – никак не могу привыкнуть к тому, что я вдова. – Пойду я. Спасибо, что меня выслушали, – она стала прощаться с нами.
Алина хотела ее задержать:
– Может, еще посидите? Я вам кофе принесу. Или может что-нибудь покрепче?
– Нет, я пойду. Мне после вчерашнего коньяка в себя не прийти. Сердце все время ноет. Я пойду.
– Мы к вам завтра зайдем, – пообещала ей на прощание Алина.
Я проводила Кудрявцеву взглядом. Женщина шла тяжело, едва передвигая ноги.
– Как бы она вслед за мужем в мир иной не отправилась, – покачала я головой.
– Кудрявцев – мэр. Бабенко – главный редактор городской газеты, тоже не последний человек в городе. Хрящев – комсомольский лидер. Наверное, и Коровин, что-то из собой представлял, если с ним мэр здоровался. Да, – протянула Алина, – собралась компания. Двадцать лет назад они были королями. Вершили судьбы жителей миллионного города. Сегодня два из них находятся в реанимации. Два других лежат в морге.
– Интересно, а кем был Иванов? – спросила я, как будто Алина могла знать ответ.
– Он был знаком с Хрящевым, Бабенко, Кудрявцевым. Тоже, наверное, занимал какой-нибудь высокий пост. Надо было у Раисы Антоновны о нем спросить. Как ты думаешь уже поздно ее догонять?
– Думаю, да. Возможно, она даже не знает, что он в больнице. Если Кудрявцева не выходила из номера, кто ей мог сообщить об Иванове? Никто! Кроме нас она ни с кем не общается. Не надо обременять ее голову еще одним трагическим известием, по крайней мере, сегодня, – пожалела я Раису Антоновну.
Алина со мной согласилась. Засиживаться в ресторане мы не стали, допили чай и вышли на свежий воздух. Наши детки давно поужинали и убежали. В свете последних событий не хотелось их оставлять без внимания. Когда детвора на глазах, мамам как-то спокойнее на душе.
Этим вечером были отменены все развлечения и вечеринки. Мне показалось, что и отдыхающих на освещенных аллеях отеля значительно поубавилось. Путь к нашим бунгало лежал мимо практически пустующего бара. За двумя столиками сидели люди, у стойки находилось всего-то человек шесть, среди которых были и Аня с Саней.
– А вот и наши голубки, – Алина первая заметила наших детей. – А рядом с ними кто? Что у них выпытывает этот омерзительный тип?
Я напряглась, присматриваясь к типу. У страха глаза велики – теперь в каждом мы видели преступника.
– Ярцев. Это он черепом блестит, – ответила я Алине.
Мужчина сидел к нам спиной, но я его узнала по редкой пряди волос, которой он упорно пытался замаскировать лысую на темени голову.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, подойдя к нему из-за спины.
Он смешно вздрогнул и тотчас потянулся рукой к голове, чтобы пригладить волосенки.
– Какой уж там «добрый». Вы слышали, что здесь случилось? Мне ваши детки рассказали. Скутер взорвался! А на нем был Хрящев. Да вы должны его помнить, мы все летели в одном самолете.
