– Ладно, вы тут разбирайтесь, я попозже зайду, – сказал Леня, однако совсем уходить не спешил. Он посчитал, что упомянутые в разговоре сороки поедут как раз туда, куда ему нужно, и решил проконтролировать эту поездку.
Маркиз обошел здание и оказался сзади, у служебного входа. Там стоял фургон с открытой задней дверцей. Видно было, что он уставлен клетками с птицами. По черно-белому оперению и стрекоту Леня узнал сорок. Водитель покуривал рядышком.
– Эй, мужик! – негромко сказал Леня. – Отойди-ка на минутку, дело есть.
– Если отвезти чего, то сейчас не могу, – с сожалением отозвался водитель, – сам видишь, вся машина этими тварями заставлена. Пока не избавлюсь от них, паразиток, ничего взять не могу.
– За что ты их так не любишь? – осведомился Маркиз.
– Да надоели хуже горькой редьки. До чего птица беспокойная! И орут, и стрекочут. Недаром баб, которые балаболки, с сороками сравнивают.
– Часто их возишь? – лениво полюбопытствовал Маркиз.
– Да в последнее время, почитай, каждую неделю!
– И кому же они так нужны? Вроде бы птица бесполезная.
– И сам в толк не возьму, – признался водитель. – Вожу их все время в одно и то же место, там баба одна хозяйка. Не старая, видная из себя даже. Но…
Выскочила Лорелея, сунула водителю какую-то бумажку, стрельнула любопытными голубыми глазами в Маркиза и скрылась за дверью. Маркиз подсел в фургончик, они отъехали в сторонку, и торг продолжился. В результате водитель получил энное количество денег и два часа свободного времени, а Леня – возможность отвезти ценный груз в виде восьми сорок по нужному адресу. Водитель все колебался, тогда Леня предложил ему в залог свою машину. То есть не совсем свою, новенькую «десятку» Ухо угнал сегодня утром по Лениной просьбе. На своем автомобиле Леня на дело никогда не ездил.
– Ты это, – водитель отвел глаза, – поосторожней с ней, с бабой этой. Сорок при ней не ругай, и боже упаси что-то ей поперек сказать! Я как ни съезжу туда, так обязательно какая-нибудь неприятность случится. То голова разболится так, что сил нет терпеть, то, извиняюсь, расстройство желудка приключится, так что от сортира не отойти, а то и вовсе на такого зверя-гибэдэдэшника налетишь, что сотней не отделаешься, тысячи на две, не меньше…
Леня понял, что он на правильном пути.
Ехать было недалеко, на Петроградскую сторону. Улица называлась Зверинская, и жители города знают, что улица эта ведет прямиком к зоопарку, оттого и получила свое название. Летними ночами при открытых окнах обитатели близлежащих кварталов могут слышать крики обезьян и рычание льва.
Днем на улице было тихо, машин почти не было. Следуя подробным указаниям водителя, Леня въехал в небольшой тупичок между домами, где удобно было поставить фургон, и посигналил. С одной стороны был бетонный забор, который юное поколение жителей Зверинской улицы расписало разными выразительными картинками, с другой – стена дома без окон, но с дверью. На звук открылась железная дверь в стене, и выглянул мордатый охранник.
– Заноси!
– Помог бы! – ворчал Маркиз, войдя в роль. – Хоть дверь бы, что ли, придержал…
– Ты, дядя, новенький, что ли? – пригляделся охранник.
– За старенького, – буркнул Маркиз, запыхаясь.
Клетки были страшно неудобными, да еще вредные сороки норовили клюнуть в руку. Маркиз нарочно делал все медленно и дождался, что охраннику надоело за ним наблюдать, и он ушел. Леня доставил последнюю клетку и скользнул по коридору в противоположную от двери сторону.
В помещении было тихо, только издалека доносился ровный голос, который, судя по интонации, с кем-то беседовал по телефону. Леня наугад раскрыл первую дверь, там оказалось подсобное помещение, набитое разным хламом. Голос, однако, стал слышнее, тогда Леня протиснулся между ломаным круглым столиком, пыльным неподъемным фолиантом и какими-то узлами, едва не своротил чугунный треножник и замер возле узкого окошка. Окошко, как бывает в старых домах, выходило не на улицу, а в соседнее помещение. Очевидно, прежним жильцам квартиры оно создавало некоторые неудобства, поэтому когда-то было заколочено досками. Но сучок вывалился из старой доски, и Леня приник глазом к дырочке.
Он увидел светлую комнату, из предметов мебели в ней были обычный письменный стол и массивное кресло, обитое черной кожей. На столе стояла большая клетка, где помещались три сороки. В кресле сидела женщина – не молоденькая, но и не старуха, и говорила сорокам звучным, несколько хрипловатым голосом:
– Так, мои милые, а теперь повторим урок. Начали!
Леня не верил своим глазам. Сороки по команде дружно вылетели из клетки и уселись рядышком на подоконнике. Затем каждая по очереди подлетала к креслу и садилась на спинку, как любит делать попугай Перришон. Но попугай это делает только по собственной охоте, сороки же подчинялись приказам.
– Умницы, – ласково приговаривала женщина, – молодцы девочки. Теперь продолжим.
Сороки снова залетели в клетку, а женщина встала и подошла к окну. Стало видно, что она необычайно высока ростом. Одета она была просто – в черную трикотажную блузку и свободные брюки, одежда сидела на ней отлично. Маркиз вспомнил, как охарактеризовал ее водитель – «из себя вся такая видная». Гордая посадка головы, пышные черные волосы, звучный голос. Женщину можно было бы назвать красивой, хотя красота ее не привлекала, а скорее отталкивала. Было в ней что-то неприятное и зловещее.
Женщина положила на подоконник блестящее колечко и хлопнула в ладоши. Тотчас одна из сорок вылетела из клетки, схватила колечко и поднесла его женщине. Тот же номер проделали остальные две, только последняя сорока слегка замешкалась перед тем как отдать кольцо, очевидно, ей жаль было с ним расставаться. Тогда женщина осторожно отняла кольцо у сороки и взамен него вложила в клюв плотно сложенный кусочек блестящей фольги.
«Ну и ну, – дивился Леня. – Вот так номер! Тетка-то дрессировщица, ей бы в цирке с сороками выступать. Хотя в цирке, конечно, она столько денег не получит…»
Вдруг женщина насторожилась и повернула голову в его сторону.
– Кто здесь?
Маркиз неслышно отступил от окна и представил себя вторым чугунным треножником. Или фолиантом, хотя лучше не надо, черт знает, что в этом фолианте написано. Неужели проклятая баба умеет читать мысли?
Сороки заволновались, застрекотали, залетали по комнате.
– Тише, тише! – Женщина отвлеклась, и Леня выскользнул из кладовки, сделав самое протокольное выражение лица.
Все-таки он столкнулся с ней в коридоре.
– А кто мне накладную подпишет? – заорал Маркиз, не дожидаясь, пока его спросят, какого черта он тут шляется. – Сами сорок требуют, а сами и не чешутся…
Он вспомнил, что водитель советовал женщине не хамить и поскорее выхватил свою бумажку, стараясь не встречаться с ней глазами. На обратном пути голова все-таки разболелась.
