– Кто-нибудь наконец вызвал «Скорую»? – раздраженно воскликнул Александр Борисович.
– Мы уже здесь! – откликнулся от двери молодой человек в белом халате с носилками на плече. – Где больной?
Тут же рядом с ним возник второй мужчина – постарше, с маленькой остроконечной бородкой и черным докторским чемоданчиком. В суматохе никто не заметил, что он выскользнул не из коридора, а из директорского кабинета.
– Вы пострадавший? – осведомился врач, заметив укушенный палец директора. – Госпитализация не нужна, достаточно йода или пластыря.
– Да не я! – отмахнулся Александр Борисович. – Вот она! Потеряла, понимаете, сознание, а тут еще ее собака…
– Разберемся! – Врач наклонился над бесчувственной особой, с задумчивым видом потрогал ее пульс. Песик, как ни странно, нисколько против этого не возражал.
– Госпитализация нужна! – постановил медик, и бравый санитар мгновенно разложил на полу носилки. Вдвоем они ловко уложили на них слабонервную посетительницу и понесли ее к дверям. Верный песик восседал на носилках рядом с хозяйкой, гордо поглядывая на укушенных мужчин.
– Слава богу! – вздохнул Николай, проводив взглядом носилки. – Не завидую я этим, из «Сервис Капитала»! Когда она поправится, камня на камне у них не оставит!
– Это же замечательно! – расцвел директор Александр Борисович. – Неприятности у конкурентов – что может быть лучше!
Он степенно проследовал в свой кабинет.
Двое медицинских работников чуть не бегом донесли носилки с пострадавшей до лестничной площадки и втиснулись в лифт.
– Поосторожнее! – вскрикнула брюнетка, едва не свалившись с носилок. – Не дрова все-таки несете!
Песик тоненько тявкнул, выражая полную солидарность с хозяйкой.
– Вот и Пу И недоволен! – добавила она.
– Молчать, женщина! – прикрикнул на нее Маркиз. – Ты сейчас должна изображать бесчувственное тело, значит, никаких посторонних разговоров! Как тебя учили – полностью вживаться в образ! По системе Константина Сергеевича Станиславского. И вообще завязывай с булочками и пирожными. И десертами из фруктов и взбитых сливок. У тебя явно лишний вес! Скажи, Ухо?
Кудрявый парень, изображающий санитара, неопределенно хмыкнул. Он придерживался того правила, что вмешиваться в перебранку между своими небезопасно.
– У меня лишний вес? – Девушка от возмущения даже приподнялась на носилках. – Да я в отличной форме! Хоть сегодня на подиум! У меня ни грамма лишнего! Как ты только мог такое сказать? Как у тебя вообще язык повернулся?
– Я тоже так думал, – фыркнул Маркиз. – До сегодняшнего дня, пока не пришлось таскать тебя на носилках. Кстати, тут еще и Пу И присоседился… Тоже разъелся на ореховом печенье!
– Пу И весит всего восемьсот граммов! – возмутилась девушка. – Ну, самое большее килограмм!
– Полтора килограмма, – ехидно отозвался Маркиз. – Сам его на днях взвешивал!
– На каких весах? Небось на автомобильных, где точность плюс-минус центнер! Пуишечка, ты слышал, что сказал этот ужасный человек? Если тебе трудно нести собственную собаку, я ее возьму сама! – И она прижала песика к груди.
– Все, прекратить цирк, приехали! – проговорил Маркиз, и девушка послушно вытянулась на носилках, закатив глаза.
Двери лифта разъехались, и «медики» двинулись сквозь толпу, восклицая:
– Посторонитесь! Дорогу! Несем тяжелобольного!
Песик, подыгрывая хозяевам, тоже лег на спинку и жалостно закатил глаза.
На улице, перед входом в бизнес-центр, их дожидалась карета «Скорой помощи». Втолкнув в нее носилки, друзья заняли места, и машина рванула с места.
– Ну, теперь-то мне можно подняться? – спросила девушка.
– Теперь можно, – благосклонно проговорил Маркиз.
Она слезла с носилок к явному неудовольствию песика и стащила с головы черный парик, сделавшись сразу намного моложе и привлекательнее.
– Уф, как он мне надоел! – проворчала она. – Так вообще можно все свои волосы испортить! Знаешь, как вредно ходить в парике?
– Ничего, Лолка! Ты в театре тоже носила парики, и ни словом не возражала!
– Театр – это совсем другое дело! – мечтательно отозвалась девушка. – Театр – это святое!
Дело в том, что Лола, боевая подруга Маркиза, по своей основной профессии была театральной актрисой и считала, что сцена – это ее истинное призвание и природное предназначение. Но платили ей в театре очень мало, просто мелкие гроши, и когда Леня сделал ей предложение вступить, так сказать, в его маленькую персональную театральную труппу, девушка не смогла устоять.
– Вся жизнь – театр! – проговорил Маркиз, как бы закрывая этой репликой дискуссию, и повернулся всем корпусом к сидевшему за рулем парню:
– Ухо, ты машину до какого часа позаимствовал?
– Да вообще-то уже надо возвращать, – отозвался тот, скосив глаза на «командирские» часы. – Водитель по дороге к бабе своей заехал, ну, сколько он у нее пробудет? Часа полтора-два, не больше! У него ведь еще вызовы!
– Вот почему так долго едет к больным «Скорая помощь»! – возмутился Маркиз. – А тут еще ты вмешался… Там, может, настоящий больной помощи дожидается…
– Ты чего, Маркиз? – Ухо обиженно взглянул на Леню. – Сам «Скорую помощь» потребовал…
Старый знакомый Маркиза, отзывающийся на необычную кличку Ухо, был большим, можно даже сказать, непревзойденным специалистом по машинам, мотоциклам и прочим средствам передвижения. Не было такого автомобиля, который он не смог бы починить, разобрать на части или угнать за считаные минуты. Поэтому к нему Леня обращался во всех случаях, когда ему срочно требовался какой-нибудь нестандартный транспорт. И Ухо никогда не подводил его. Для него не было ничего невозможного. Он в самые сжатые сроки мог раздобыть все, на чем можно ездить – от инвалидной коляски до роскошного представительского лимузина, от боевой машины пехоты до запряженных оленями саней Санта-Клауса… Вот и сегодня он по просьбе приятеля в два счета пригнал ему карету с красным крестом.
– Да шучу я, шучу! – отозвался Маркиз.
– Кстати, – снова подала голос Лола, – я считаю, Леня, что ты был не прав, когда привлек к операции Пу И. Во-первых, это использование детского труда, что само по себе противозаконно и аморально, во-вторых, это может негативно сказаться на его неокрепшей психике! Ты не знаешь, к каким трагическим последствиям это может привести!
– Пу И взрослый! – Леня повернулся к песику и потрепал его по загривку. – Правда ведь, мужик? И он сам выразил горячее желание поучаствовать в операции. Причем, должен сказать, он проявил при этом настоящий артистизм и гораздо лучше вжился в образ, чем некоторые.
– А сейчас он явно интересуется тем, что мы раздобыли! – удивленно проговорила Лола. – Посмотри на него, он пытается открыть твой саквояж!
