– А как же слоны? – возразил Гарун. – Не зря же говорят, мстителен, как слон.
– Твой пример подтверждает мою мысль, – усмехнулся Кари. – Слоны – типичные стадные животные с общественной психологией. Они делят на своих и чужих все, что движется и живет за счет живого. Чужие почти всегда враги. От них исходит угроза, их запоминают с детства. И если кто-то попытался напасть на слоненка, он навсегда относит обидчика к врагам и поступает с ним соответственно, как только наберется достаточно сил. У животных, живущих в одиночку, так не бывает. Тигр может отнять у тигрицы ее добычу, хотя должен знать, что мясо наверняка предназначено для маленьких тигрят. Тигр – одиночка по природе. Так называемых угрызений совести у него никогда не возникает.
– При чем тут совесть, когда очень кушать хочется! – воскликнул дулеб и запихнул в рот огромный кусок осетрины.
– Ну, знаешь, – возмутился Гарун. – С такой философией мы далеко не уедем.
– Ездят не на философии, а на бензине, – заметил Кари. – Или на спирту, как наш Белов.
– Я в переносном смысле, – сказал Гарун.
– А я – в прямом, – заметил Белов. – Нас ужин ждет, а мы тут философские беседы разводим.
– Нас ждут? – спросил Кари.
– Да, – кивнул Савва. – У женщин уже все готово к ужину.
– Ну, что ж, – поднялся Кари. – Невежливо заставлять хозяев ждать. Наметившийся диспут предлагаю продолжить за ужином, поскольку поиск истины есть прерогатива сытых людей.
– Точно, – поддакнул дулеб, допивая пиво. – Голодному нужна не философия, а мясо.
Быстро ополоснувшись, диверы вышли в предбанник, где их уже ожидали свежие полотенца. Пока Савва убирал ведра на место, диверы сдвинули перегородку и вытащили из лаза одежду и оружие. Немного поколебавшись, Кари велел на всякий случай пристегнуть под рукава чехлы с метательными ножами. Дождавшись сына префекта, они разобрали оружие и вернулись в дом.
Глава 25
– Дорогой Алекс! – пророкотал не Хэвисайд, переходя на чистый русский язык. – Прошу к нашему шалашу. Надеюсь, вы не в обиде, что я называю вас просто по имени? В этом прелестном местечке мы давно обходимся без церемоний. А вы зовите меня просто Олли. Согласны?
Лемех неопределенно пожал плечами и покосился на спутников Олли. Рядом с англичанином стоял темноволосый, с пышными усами под крупным носом, молодой человек среднего роста. Он вполголоса разговаривал с коренастым сероглазым бородачом лет пятидесяти.
– Разрешите, профессор, – продолжил Олли, – я познакомлю вас со своими друзьями. Позвольте представить: Анри Пуанкаре, лучший математик среди физиков и лучший физик среди математиков.
– Можно просто Анри, – дружелюбно сказал бородач, обменявшись с Лемехом крепким рукопожатием.
– А это наш самородок, – Олли подтолкнул вперед молодого человека. – Разрешите представить: Элберт, эксперт швейцарского бюро патентов. Мировой науке его имя пока не известно. Но, держу пари, очень скоро о его теории заговорит весь мир.
– Приятно познакомиться, – Лемех осторожно пожал тонкие пальцы эксперта. – Значит, вы швейцарец?
– Я – тимешинец, – вежливо улыбнулся Элберт.
Лемех виновато развел руками, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этот мягкий взгляд круглых карих глаз с навсегда поселившейся в них грустью.
– Друзья мои, – заторопился Олли, – прошу садиться.
На лужайке появились четыре легких плетеных кресла, возник столик с напитками и фруктами.
– Мы собрались в этом укромном уголке природы, чтобы обсудить несколько важных вопросов. Точнее, вопрос один: как спасти наш мир? Алекс, прошу, возьмите хлопушку. Скоро она вам будет крайне полезна.
– Зачем? – Лемех принял от англичанина длинную трость с гибкой сетчатой лопаткой на конце.
– Отмахиваться от нейтрино, – Хэвисайд рубанул воздух лопаткой. – Джентльмены, плиз, би кээфул. Нейтринное опьянение нам сейчас совсем ни к чему.
– Нейтрино? – удивился Лемех. – Откуда им взяться?
– Из нейтринного генератора, – пояснил Пуанкаре. – Когда беседуют двое людей о птичках, Баг Мэк поддерживает диалог без труда. Но сейчас нас четверо. Задачу мы обсуждаем высшей сложности. Если страсти накалятся, защита при пиковых нагрузках может не справиться. Тогда нейтрино пробьются из генератора и начнут летать повсюду.
– Понятно, – кивнул Лемех. – А при чем здесь опьянение?
– Видите ли, коллега, – оживился Оливер. – При достижении определенной концентрации нейтрино начинают влиять на информационные потоки в памяти Баг Мэка. При этом у гостей появляются ощущения, напоминающие легкое алкогольное опьянение. Мы называем такое состояние нейтринной эйфорией. Представьте индивида, у которого от туловища периодически отделяются голова, руки и ноги, а через микросекунду неведомая сила возвращает их на место. Индивид ничего не успевает заметить, но вскоре у него появляется головокружение, слабость в руках и ногах. Затем его охватывает беспричинное веселье. В общем, налицо все признаки опьянения.
– А это не опасно? – спросил Лемех. – Возможны какие-нибудь побочные эффекты?
– Нисколько, – успокоил Пуанкаре. – Даже похмелья не бывает.
– Некоторые несознательные диверы злоупотребляют этим, – нахмурился Элберт. – На прошлой неделе потребовалось уточнить кое-какие данные по истории Древней Руси. Гунр, естественно, упаковал в консольный скафандр Белова. Хитрый дулеб под предлогом консультаций вызвал из родовой памяти образы близких родственников и начал делить с ними наследство деда. Возникла дискуссия, защита не выдержала перегрузки. В результате, концентрация нейтрино в среде увеличилась в десятки раз. Славяне мгновенно захмелели и устроили языческий пир с песнями и плясками.
– Это нарушение техники безопасности, – согласился Лемех. – Надеюсь, Баг Мэк не пострадал при этом?
– Не пострадал. – Элберт взял со стола высокий стакан с минеральной водой. – Коллеги, вам не кажется, что пора переходить к обсуждению нашей главной проблемы?
– Перейти можно, – вздохнул Анри. – Если бы кто еще и сформулировал ее.
– Не понимаю, – Элберт отпил глоток воды. – Мне казалось, мы уже пришли к соглашению. По принципу относительности, во всяком случае.
– Увы, – развел руками Оливер. – Как показала практика, соглашались мы зря. Иначе Алекса не было бы здесь.
– Коллеги, – осторожно вмешался Лемех. – Если бы вы обрисовали проблему хотя бы в общих чертах…
– А вы разве не знаете? – усмехнулся Элберт. – Сейчас узнаете.
Он вытащил револьвер и навел на Лемеха. Профессор застыл, видя, как палец Элберта медленно нажимает на спуск. Время сгустилось, окрасив стены параболоида в бледно-лиловый цвет. Оливер глянул в упор на Лемеха.
– Еще не вспомнил? – прошелестел англичанин.
