– Вкуснятина, – похвалил мамину стряпню Ренат.
– А давай я котлеток пожарю? Они готовы, осталось только на сковородку кинуть?
– Хочешь, чтоб я лопнул? – хмыкнул Ренат.
– Я хочу, чтоб ты поправился немного. Совсем прозрачный стал.
– Да перестань, мам, я скинул всего пару кило. Мне старая одежда вся как раз, – успокоил родительницу Ренат. Он на самом деле не так сильно похудел, как маме казалось. Разве что ремень на джинсах потуже затягивал. А вот лицо на самом деле осунулось. Но что поделать! Раньше он был сытым и довольным «золотым мальчиком», теперь замотанным проблемами работягой. – Слушай, а ты для кого столько готовишь всегда? – спросил он, доев щи. Теперь чаю с вареньем, и можно отправляться в душ. – Живешь одна, ешь мало, я редко бываю…
Ему показалось, что мама смутилась. Она быстро схватила опустевшую тарелку и бросилась к раковине ее мыть. В этом не было ничего удивительного. Она всегда сразу убирала со стола грязную посуду.
– Люблю я стряпать, ты же знаешь, – услышал он ее ответ. – Да и должна быть еда в доме. Всегда! На случай незваных гостей. Меня бабушка этому учила.
– И часто у тебя гости бывают?
– Не особо. Но вот сам посуди, приехал бы ты, как этой ночью, без предупреждения, а у меня пустой холодильник. Что бы ел сейчас?
– Яишенку. Ее я готовить умею. – Ренат только ее и умел. Хотя пытался жарить картошку и варить макароны. Но все выходило совершенно невкусно. Не так, как в ресторанах, где он раньше столовался, и тем более не как у мамы. Поэтому питался в клубе, а перекусывал в «Маке».
– Телефон звонит. Твой?
Ренат кивнул и стал подниматься из-за стола, но мама остановила:
– Сиди, я принесу.
Вернулась она через несколько секунд. Лицо взволнованное, рука, в которой зажат телефон, чуть подрагивает.
– Кто там? – испугался Ренат.
– Отец, – шепотом ответила она.
Да, звонок отца – повод для волнения. Поскольку тот ни разу после ссоры не связывался с сыном. С женой бывшей тоже не общался, но хотя бы присылал поздравительные эсэмэс. Рената же и этим не баловал.
Он, взяв у матери мобильник, поднес к уху и сказал:
– Алло. – Голос не дрогнул, хотя Рената внутренне потрясывало.
– Доброе утро.
– Доброе.
– Удобно разговаривать?
– Да.
– Я хотел бы встретиться с тобой.
Мама, стоявшая рядом и слышавшая разговор, часто-часто закивала. Как будто боялась, что сын откажется от встречи. Но он и не думал этого делать:
– Хорошо, давай. Где, когда?
– Приезжай в мой офис часикам к трем.
И, не сказав больше ни слова, отсоединился.
Услышав частые гудки, мама сокрушенно покачала головой.
– Как с чужим поговорил.
– Но поговорил. Уже прогресс. Помириться хочет, как думаешь?
– Надеюсь, сынок. Ты только, пожалуйста, будь паинькой. Не психуй, не груби, главное, не обвиняй ни в чем.
– Мам, давай я сам разберусь, как себя вести?
– Разобрался уже как-то, – сердито проговорила она. – Теперь в драных джинсах ходишь. Что смотришь так на меня? Достала я их из пакета, чтобы постирать, смотрю, а на заднице прореха. Неужели зашивать думал?
– Не сам, в ателье отнести.
– Выбросила я их.
– Мам, это «Кензо»!
– Это драные штаны, Ренат. Их нужно выкидывать.
– Мне не на что покупать новые «Кензо».
– Вот поэтому я тебе и говорю, будь паинькой с отцом.
– Не обещаю. Но я постараюсь. Ты пойми, мне не за себя, за тебя обидно.
– А мне за тебя! Отец от меня ушел, а получилось, что и от тебя тоже.
– Да ушел бы к нормальной, ладно, а то к этой…
– Там сам хотел на ней жениться. Или считаешь, что по молодости-глупости имел право на такую ошибку, а твой убеленный сединами и умудренный опытом отец нет?
Ренат удивленно на нее воззрился. Мама хмыкнула:
– Что, думал, я не знаю о вашем любовном треугольнике?
– Но откуда ты… – Ренат скрывал от матери тот факт, что именно он познакомил отца с Лесей, ему было стыдно признавать себя косвенным виновником их развода.
– Добрые люди доложили. И, знаешь, я даже порадовалась тому, что эта девица окрутила не тебя, а твоего папашу.
– Неужели не обидно?
– Обидно, – не стала спорить мама. – Еще как! Но переживала я только первое время. Сейчас радуюсь тому, что осталась одна. Мне лучше, спокойнее. Вот если бы ты еще помирился с отцом, я стала бы абсолютно счастливой.
– Ты святая женщина, мама, – он чмокнул ее в макушку. – Пойду собираться. Надо домой заскочить, переодеться.
– Только не в рванье, пожалуйста.
Ренат хохотнул и скрылся за дверью спальни.
Глава 8
«Фа»
Она стояла у постели матери и смотрела на ее худое морщинистое лицо. Некрасивое, если не сказать, отталкивающее. Такой ее сделала не болезнь. Еще до инсульта мать выглядела как ведьма. Старая, страшная, злая. Ее боялась вся дворовая детвора. Разбегалась, едва завидев. Да и взрослые старались держаться подальше от соседки. За глаза называли Старухой Изергиль. Как будто не знали, что женщине всего-то пятьдесят с небольшим.
Мать и в молодости была некрасивой. Но пыталась исправить это при помощи краски для волос, укладки, косметики, приличной одежды. Она осветляла свои мышиного цвета волосы, завивала их, бесцветные ресницы и брови темнила, губы покрывала розовой помадой и любила носить мини-юбки, чтобы продемонстрировать единственное, чем могла гордиться, – ноги. Но все ухищрения были напрасны – краше она не становилась. Все портило выражение лица. Оно оставалось злым, даже когда мать улыбалась.
Следить за собой она перестала в сорок пять, когда ушла на пенсию, работала на вредном производстве, пусть и кладовщиком. Сначала перестала краситься, потом и осветляться. Мини-юбки пошли на тряпки, их заменили балахоны и мешковатые джинсы из секонд-хенда. Во всех новых нарядах матери имелись карманы, женщина напихивала в них то, что крала в магазинах. Лишившись возможности тащить, что плохо лежит со склада, она начала по мелочи воровать в супермаркетах. Надо отметить, ни разу не попалась, но Фае все равно было за нее стыдно, и когда мать, расщедрившись, давала ей шоколадку или жвачку, отказывалась.
Жили они всегда вдвоем. Мать всегда мечтала это исправить, ей хотелось найти себе пару. Она и мини носила для того, чтобы завлечь какого-нибудь мужичка. И ухажеры у нее появлялись, да только быстро исчезали.
– Это все ты виновата! – кричала мать на Фаю. – Кому я нужна с ребенком?
