– Леди Мэри убита. Почти ничего более.
– Признал ли он вину?
– Он рыдал слишком горько.
– Танкред невиновен. – Уна была несокрушима. – Вини скорее Монфалькона. Танкред не имеет привычки к насилию. Его вожделение к нему – во имя твое! – сие доказывает. У него есть лишь опыт Сшибки, потешной битвы. Он не мог никого убить. Мы обе всегда сие знали. Потому-то ты и сделала его Воителем, вспомни.
Глориана кивнула:
– Верно.
– Убивец – один из стражей Рууни, возжелавший леди Мэри. Тебе откроется, что там был он. Будут допрошены слуги. Страж. Определенно.
– Но убийство не должно совершаться при моем Дворе, Уна!
– Убийство совершилось. Первое за тринадцать лет. И публично. Что ж, я сомневаюсь, что отыщется в мире хоть один Двор, столь долго остававшийся незапятнанным.
– Какой борьбой, каким двоедушием поддерживается мир в моей стране?
– Доброй волей, Верностью, верой в справедливость, Ваше Величество. – Графиня Скайская устала. – Честь – лишь изобретение Человека, и Человеком она поддерживается. Не сомневайся в том, что Двор Глорианы – Добродетелен…
– Я слишком подолгу замыкаюсь в своих занятиях, своем тщеславии, своих радостях.
– Ты замыкаешься слишком ненадолго, дорогая. – Графиня Скайская погладила голову хнычущей подруги. Уне в душе мстилось, что сие произошло из-за ее безответственной вылазки внутрь стен. После того дня, когда обе они разгадали секрет кочевников глубин, Уна приказала заложить вход в тайный коридор кирпичом. И все же ей казалось, что, пойдя напролом, она высвободила темный дух, и тот вырвался в великолепие самого дворца – дух, что вселился в одного из них (видимо, в сира Танкреда) и уничтожил леди Мэри. Теперь, даже если дух бежал, он оставил по себе наследство. Пройдет немало месяцев, прежде чем жизнь во Дворце восстановит гран былого оптимизма.
Биенье в дверь.
Графиня Скайская оставила подругу и пошла говорить с фрейлиной.
– Лорд Монфалькон был здесь, миледи, и оставил сообщение. Сейчас снаружи ожидает доктор Ди.
Уна вышла из королевских покоев и прикрыла дверь.
– Я побеседую с ним.
Дриада притянула дверь, и внутрь шагнул Ди, великолепен в траурном черном; темное достоинство одежд подчеркивала белая борода.
– Королева отдыхает, – сказала графиня Скайская.
– У меня вдохновляющие вести, – сообщил ей доктор Ди. – Я убежден в невиновности сира Танкреда.
– Свидетель? – Уна двинулась к королевской двери, дабы передать новость.
– Нет.
Уна приостановилась.
– Не совсем, – продолжил Ди. – Я полагаю, что преступление мог совершить гость мастера Толчерда. Он прибыл совсем недавно, сопровождая Гермистонского тана, кой побывал в очередном странствии на некоем астральном плане. Лютейшее создание – варвар, с мечом, топором и булавой – с кинжалами – в железе и полированной меди, в мехах и с рогом, – имя столь нелепо, что я его позабыл. Ну, если коротко, он сбежал от тана, и мы думали, что он унесен бесами обратно в свое загробье. Ныне я полагаю, что он где-то во дворце.
– Но каково ваше доказательство, доктор Ди?
– Я знаю сира Танкреда как мягкосердечное, рыцарственное создание, чья любовь к леди Мэри соревновалась с его любовью к Альбиону.
– Его меч, – напомнила она мудрецу. – Ее кровь на его доспехе.
– Оттого, что он обнял ее, прижав к себе. Я навестил его. Лорд Рууни выделил ему один из старинных покоев – с решетками, замками и тому подобным.
– Он благоустроен?
– О его физических потребностях заботятся. Однако он кричит. Он бредит. Он одержим.
– Одержим вашим бесом? – молвила она.
– Моим? Навещающие меня бесы укрощены, ручаюсь, и трудятся нам на благо.
– Я говорю то, что думают другие, – сказала она ему.
– Вестимо. Вы скептик, миледи, я знаю.
– Не в точном смысле слова, доктор Ди. Я различаю нюансы в том, что касаемо интерпретации. Однако мы обсуждаем сира Танкреда.
– Я полагаю, он в своем уме. Я имею в виду, что он был в своем уме до момента, когда нашел умерщвленное тело. Теперь он не в состоянии поверить в произошедшее. Его разум ищет избегнуть правды. Попеременно он плачет, после чего его лицо просветлевает и речь вроде бы обретает рациональность, если не считать того, что говорит он о леди Мэри и о том, как они вскоре обручатся, просит позволить ей навестить его и тому подобное. Его безумие печально. Не безумие вины, но безумие горя.
– Значит, злодей – сбежавший варвар?
– Я уверен, никто более не свершил бы столь животный, столь бессмысленный акт. Ибо смерть ее вдохновлена вовсе не обычной злобой.
– Я думаю так же. Но что до вашего варвара…
– Я велел тану найти его. Люди лорда Рууни тоже присоединятся к поискам, ибо Рууни заодно со мной верит в невиновность Танкреда.
– Не думаю, что вы его обнаружите, – сказала Уна, еле сознавая, что говорит.
– Э?
– И все же надеюсь, что сие случится, доктор Ди. Видел его кто-нибудь, вашего подозреваемого?
– Не во дворце. Тан, разумеется, и мастер Толчерд.
– Подобный варвар был бы заметен.
– Вестимо – только сегодня мы все были в маскераде. По меньшей мере мы найдем свидетелей.
– Если варвар существует.
– Вы сомневаетесь?..
– Я не сомневаюсь ни в чем, кроме того, что он – убивец. Думаю, он возвратился, как вы сперва решили, в собственную сферу. Мой инстинкт подсказывает искать убивцу среди Двора.
– Лучше обвинить вторженца, верно? – Доктор Ди особо интонировал сказанное.
– Дабы успокоить Двор?
– Вестимо.
Графиня Скайская возложила руку на бедро и неспешно кивнула.
– И мы должны спасти сира Танкреда, – сказал алхимик. – Он явно невиновен.
– Спасти его ложью? Из целесообразности?
– То не ложь, но предположение.
Улыбка Уны была угрюма.
– Тонкое отличие, доктор Ди.
– Оно страхует невиновного от страданий.
– Скверная логика, и ведет она к худшему.
Доктор Ди пожал плечами:
– Я не политик. Может, вы и правы. Помимо прочего, варвара еще могут найти.
– Будем надеяться, так и будет.
– Вы сообщите Королеве? Вы дадите ей надежду?
– Если вам так хочется, доктор Ди.
– Вы считаете меня дураком, а?
– Я питаю к вам уважение, доктор Ди. Большее, чем вы когда-либо признаете, я полагаю.
