– Лорд Ингльборо был стариннейшим его другом. Он горюет. И, горюя, отыскивает злодея, что олицетворил бы судьбу, настигающую всех нас. – Королева сделалась сочувственнее. – Вот почему его внимание устремлено на того, кто в его глазах наиболее подозрителен, – на чужака при Дворе. Новоприбывшего. Капитана Квайра.
– Он желал найти Ингльборо отравленным и пребывает теперь в унынии. – Ди глядел на Квайра с нежностью. – Он к вам ревнует, капитан, и готов поверить, что вы виновны во всяком злодеянии в государстве.
Тот, пожав плечами, изогнул губы в раздумчиво-меланхолической улыбке:
– Он думает, что знает меня. Он мне так сказал.
– Он не мог, – сказал Ди мрачно, – знать вас, сир, ибо вы лишь месяц или два назад прибыли в нашу сферу в колеснице мастера Толчерда.
Квайр потянулся на кушетке.
– Вы все-таки настаиваете, доктор Ди. – Что касаемо Ди и сего конкретного вопроса, он симулировал амнезию. Но его бы устроило, как устраивало Королеву, отсутствие какого бы то ни было прошлого в Альбионе.
Украшенные резными розами двери в Покой Уединения отворились, за ними стоял лакей в ливрее.
– Ваше Величество. Сир Томашин Ффинн ожидает вашего соизволения.
– Мы все в ожидании. – Глориана сложила веер и простерла руку, кою Том Ффинн уже хромал облобызать. Ворчание для Ди, улыбка для Квайра, и он опустился, подчиняясь знаку Королевы, на кресло белого шелка.
– Доброго утречка, Ваше Величество. Джентльмены, Перион Монфалькон покончил с отвратительной своей работой, нет?
– Я только оттуда. – Доктор Ди соединился с ним взглядом. – Вестимо.
– И никакой отравы?
– Абсолютно.
Том Ффинн был удовлетворен.
– Сбежал его маленький паж, знаете ли. Клочок? Сбежал, несомненно, услыхав весть, ну или узрев господина мертвым. Исчез с концами.
– Объявится со временем, я уверен, – сказал капитан Квайр.
– Он будет горевать. Клочок сильно привязался к Лисуарте. Однако бедняга страдал кошмарно. Его телу лучше было умереть. Хотя он живет здесь. – Ффинн постучал по лбу. – Прекраснейший из всех нас. Благороднейший из прежних слуг Герна. Что станется с его землями – в отсутствие прямого наследника?
– Есть племянник в Долинной провинции, – сказала ему Глориана, – много лет служивший ему дворецким.
– Настоящий племянник или?..
– Есть и бумаги, коих достаточно для доказательства кровных уз. – Королева Глориана улыбнулась. – В таких делах, если соискателей нет и не будет, метрика подправляется сообразно определенным дипломатическим требованиям. Его племянник – новый лорд.
– А где сейчас Перион? – поинтересовался Том Ффинн у доктора Ди.
Между тем Глориана и капитан Квайр обменялись взглядами, назначенными друг для друга и понимающими, не слыша его слов.
– Возвратился, предполагаю, в свои кабинеты. – Ди поправил златую шапку на белой голове. – Я не пользуюсь доверием Монфалькона, сир Томашин.
– Вестимо. С ним сейчас трудновато. Помню, когда он был молод и семья его еще не погибла, движения души его были мягче. Однако понемногу, во имя Альбиона, его дух терял гибкость, совсем как члены горемычного Лисуарте, – и, подозреваю, страдает он никак не меньше. Вам не следует думать о нем слишком плохо, доктор Ди.
– И в мыслях такого нет, сир Томашин. Лорд Монфалькон, вот кто считает меня злом. Будто бы я колдун, наведший чары на Королеву.
– Будет, будет вам, – сир Том осклабился. – Вы не тот авантюрист, коим некогда были, в его глазах. Ныне есть опасности пострашнее. Капитан, к примеру. – Проницательные глаза обратились к Квайру.
Тот беспечно засмеялся:
– Что же он говорит обо мне, сир Томашин?
– О, тьму всего. Вы – яблоко всего раздора в Альбионе.
– Сие я уразумел сполна. Он вдается в подробности?
Сир Томашин ухмыльнулся. Он знал, что Квайр наверняка осведомлен о доверии Монфалькона к своему другу. Он знал, что Квайр рискнет дать ему высказать то, что сам Монфалькон не рискнул бы высказать Королеве. Он потряс головой и поведал восхищенно:
– Он говорит, что на вас клеймо убивца, шпиона, похитителя, насильника, вора. Список почти бесконечен.
Королева расхохоталась:
– Откуда у него столько сведений о тебе, Квайр? Неужто ты отверг его как любовник? Ладно, ладно – должно оставить сию тему. Милорд Монфалькон – преданнейший дворянин в Державе и служит нам преизрядно. Я не позволю над ним потешаться.
– Не думаю, что мы потешаемся, мадам, – сказал сир Томашин. – Он – мой друг. Мы обсуждаем его, поскольку страшимся за его рассудок. Его следует отослать в какое-либо из поместий – подальше от города – отдохнуть.
– Он решит, что отправлен в ссылку.
– Я знаю. Вы должны уступить ему настолько, насколько сие для вас приемлемо, Ваше Величество. – Том Ффинн был серьезен. – Я не хотел бы, чтоб он мгновенно последовал за Лисуарте.
– Угроза сего невелика, разве нет? – Капитан Квайр говорил застенчиво, как человек, что имеет туманнейшее представление о предмете чужой беседы.
– Он загоняет сам себя, ищет-свищет ветра в поле.
Ффинн поскреб обветренный лоб.
– А лето – вечная пора диковинных причуд. Солнце выуживает скрытую блажь, как выуживает испарину.
– Полагаете, осень его остудит? – вопросил Квайр.
– Если обращаться с ним радушно.
– Я уступала ему сплошь и рядом, сир Том.
– Истинно так, мадам. В свой черед он вложил всю душу в ваше благополучие.
– Во благо Державы.
– И из расположения, Ваше Величество.
– Однако же он зовет всякого, кто со мною подружился, «предателем». Графиня Скайская. Доктор Ди. Капитан Квайр. Он ревнует к ним ко всем. Леди Мэри Жакотт не пользовалась у него ни малейшим уважением. Должно ли мне опасаться за жизни каждого мною любимого, сир Том?
Ффинн пришел в ужас:
– Вы ведь не думаете, мадам, что он возьмет на себя такую вину. Сыграть палача…
– Он будто бы рад взваливать вину на меня, – пророптала Глориана. – Вина унаследованная – сие одно. Я несла ее все мое детство, все мое правление. Мне досадны новые вины, сир. Ваш друг, наш Канцлер, обвиняет меня, обвиняя моих друзей. И что, по вашему, я должна ему выказать? Преданность?
– Он отягощен многими бременами, мадам, кои ему не с кем разделить. Он облегчает вашу ношу разными способами.
– Что? Так поведайте мне, как именно.
Том Ффинн смешался:
– Я не знаю, Ваше Величество. Я разумею государствоуправление в общем.
– Государствоуправление – корень его натуры. Он обожает свои интриги.
