– Боитесь, что Филиппа казнят, а ваша супруга не выносит нового ребенка? – напрямик спросила я, гадая, выйду ли из ложи свободной.
Герцог кивнул и наконец отошел. Оба: и муж, и жена – ожидали решения.
– Обещаю подумать, ваша светлость, – осторожно ответила я, сделав шаг назад. – Но только в том случае, если Филиппа осудят.
– Безусловно, – склонил голову Родриго и с сожалением добавил: – Жаль, вы отказались поужинать. Может, сегодня? Но без графа Местрийского.
– Мы очень желаем вас видеть, – намекая на правильный ответ, подала голос Валерия.
Конец неприятному разговору положил громкий, усиленный магией, стук посоха распорядителя. Судебный процесс начался, и я волей-неволей осталась в герцогской ложе. Пришлось сесть в первый ряд, подле Валерии. Родриго оказался позади меня. Это ужасно нервировало. Я ощущала дыхание герцога, чувствовала его пальцы в опасной близости от шеи и боялась лишний раз вздохнуть. Да, он не касался меня, но руки герцога лежали на спинке кресла, чуть повернись – окажешься в плену. Волосы цеплялись за перстни. Их на пальцах Родриго немало, но особые неудобства доставлял один, с печатью в оправе в виде пасти волка. Не выдержав, я попробовала пересесть. Разумеется, мотивировала поступок низким положением: мол, как леди не могу сидеть впереди герцога.
– Если мужчина разрешает, можете, – разрушил надежды Родриго. Судя по голосу, он улыбался. – Успокойтесь, миледи, никакого насилия над вами не учинят. Во-первых, это наказуемо, никакой титул не спасет. Во-вторых, бессмысленно. Наиви должна хотеть ребенка от мужчины. Да и стоит ли бояться будущего родственника?
Пальцы герцога таки коснулись шеи, но не в ласке, а чтобы поправить цепочку: на замочек намотались волосы. Прикосновение показалось разрядом молнии. Дернувшись, я обернулась, испуганно глядя на герцога. Тот хранил аристократическое спокойствие.
– Вас воспитывали дворяне?
Вопрос застал врасплох. Кивнула, не понимая, куда клонит герцог.
– Тогда у лангов приняты иные правила этикета, чем у нас.
– О чем вы?
Надо бы обернуться: слово сейчас возьмет король, но нельзя, пока герцог не позволит, а то сочтет оскорблением разговор с затылком.
– Об ужине. Вы не обосновали отказ. Так не делается, миледи, это… м-м-м… почти что вызов. Очень и очень нехорошо: оскорбить меня, супругу, наш род.
Я сглотнула и побледнела. Кровь молоточками застучала в висках. Никогда не падала в обморок, но, кажется, сейчас потеряю сознание. По телу пробежала дрожь.
Я смотрела в спокойные зеленые глаза, изучавшие мое лицо, и гадала, какое же последует наказание. К пытке взглядом присоединилась Валерия. Оказавшись между двух огней, я сняла и скомкала митенки. Пальцам стало жарко, а тончайшее кружево будто давило.
– Но вам можно, – неожиданно улыбнулся Родриго, теперь уже и глазами.
Я с облегчением выдохнула и не сдержала легкого: «Ох!» Значит, герцог не сердится.
– На будущее, миледи, – Родриго отобрал митенки, которые я непременно бы разорвала от волнения, расправил и, перегнувшись, положил мне на колени, – есть приглашения, от которых нельзя отказаться. Либо нужны очень веские причины. Вы ведь придете, правда?
Склонив голову набок, по-прежнему чуть улыбаясь, он заглянул в глаза. Мне ничего не оставалось, как кивнуть.
– Тише! – шикнула Валерия. – Король!
Поспешно натянув митенки, я пару раз нервно оглянулась на герцога. Тот, казалось, потерял ко мне всякий интерес, подался вперед, облокотившись на спинку кресла, и весь обратился в слух. Я последовала примеру Родриго.
Его величество вновь предстал перед собравшимися в парадном костюме, теперь в темно-синем с золотой вышивкой. Рука сжимала жезл. Не скипетр, а именно магический жезл, который легко превращался в посох, совмещавший в себе два вида оружия.
Я отыскала глазами королеву и Соланжа. Первая в элегантном серебристом платье, облегавшем тело, будто перчатка, восседала в кресле рядом с супругом. К запястью крепился петлей край усыпанного бриллиантами шлейфа. Воистину, непозволительная роскошь! Зато верх платья скромен – обычный глухой лиф. Соланж переместился к столу президиума и занял крайнее кресло. Оно отличалось от прочих черным цветом и высокой спинкой.
Король поднял руку, и гомон в зале стих. Монарх медленно оглядел собравшихся и, неожиданно остановив взгляд на ложе Терских, кивнул. У меня екнуло сердце, но потом я сообразила: король приветствовал герцогскую чету.
Его величество всем корпусом развернулся к Филиппу и сухо поздоровался. Брюнет ответил глубоким поклоном. Он стоял перед трибуной для обвиняемых. Приглядевшись, я поняла, что Филипп привязан: от ошейника к кольцу у основания тумбы тянулась толстая серебряная цепочка. Руки тоже связаны, причем хитро, до самого локтя, невозможно высвободиться. По случаю суда брюнета гладко выбрили, причесали и переодели.
Суд начался не так, как должен был. Чего только стоит приветствие преступника! Дальше, впрочем, события пошли своим чередом. Король произнес вступительную речь. Он ввел присутствующих в курс дела и выразил надежду на справедливость и разумность судей. После чего занял свое место и лишь наблюдал за процессом.
Усиленная магией речь долетала до самых дальних уголков зала. Казалось, члены президиума стояли рядом и обращались непосредственно ко мне. Филиппу задавали вопросы, а он терпеливо отвечал. Затем подал голос Соланж и сухо поведал о том, что видел и слышал. Прозвучало среди прочего и мое имя. Я вздрогнула, но вскоре успокоилась: некромант рассказывал об обряде очищения.
Чем дальше, тем больше я волновалась. Даже встала, чтобы перегнуться через бортик.
– Нельзя проявлять столько эмоций, миледи, – негромко прокомментировала герцогиня.
– Она переживает, – неожиданно встал на мою сторону Родриго. – Мальчику приятно, другим завидно.
– Я никогда себе подобного не позволяла! – фыркнула Валерия, презрительно оттопырив губу.
Неудивительно. Сомневаюсь, что ледяная королева вообще знакома с эмоциями. Чем же она прельстила супруга? Герцогиня значительно старше мужа, хотя целители постарались, скрыли годы, только вот вблизи видны серебристые подтягивающие нити под кожей. При дневном свете они незаметны, а при искусственном освещении – очень даже. Еще больше я укрепилась в подозрениях, что Валерия до замужества стояла на самом верху иерархической лестницы. Такая могла выбирать десятилетиями.
Нет, мне нужен Эллан, очень-очень нужен. В перерыве – должен же быть перерыв? – сбегаю к Геральту, а потом найду лорда. Он и в общении с герцогом поможет. Если уж Эллан считает себя обязанным мне, пусть отрабатывает. Я простила долг, но надеялась, что лорд не умоет руки.
Процесс оказался на редкость нудным. Для меня – другие прекрасно разбирались во всех терминах. А потом стало страшно: начали показывать проекции. Убийства, сцены охоты на одержимых, обряд очищения, смерть Элизы…
