– Думаешь, я еще что-то помню? – Лидия усмехнулась. – Сама сказала, семнадцать лет прошло! Я тогда была еще совсем молодой и неопытной девчонкой! И обо всем, что узнала, написала в статье.
– И ты рассказала там обо всем?
– Конечно обо всем!
Белохвостикова начинала нервничать.
– Пойми, – тщательно подбирая слова, сказала Марина. – Может, ты видела там что-то… необычное, необыкновенное. Нечто такое, о чем лучше было бы не писать в газету, чтобы тебя не сочли умалишенной.
– Именно такое впечатление у меня сейчас складывается о тебе! – вдруг жестко заявила Лидия. – К чему ты ведешь?! Говори напрямую!
– Ты должна помнить хоть что-то. Говорят, там с тобой приключился несчастный случай. Про такие вещи не забывают…
Лидия вскочила на ноги и запахнула шубу.
– К чему все эти расспросы, Легостаева?! Действительно, я загремела тогда в больницу. Но это не твоего ума дело! Оставь меня в покое! Ничего я тебе не скажу!
Она вскочила, обдав Марину приторным ароматом дорогих духов, и, громко стуча каблуками, выбежала из кабинета. Хлопнула дверь. Марина проводила ее задумчивым взглядом.
Минуту спустя в кабинет вошел Виктор Васильевич.
– Что это с Белохвостиковой? – с довольной усмешкой поинтересовался он, усаживаясь за свой стол. – Она с такой скоростью отсюда вылетела, что едва не сшибла меня с ног.
– Она словно взбесилась, едва услышала о взрыве, – задумчиво произнесла Марина. – К чему бы это?
– Вот ехидна! – воскликнул вдруг Виктор Васильевич. – Пока меня не было, она рылась в моем столе! Все бумаги перевернуты! Хорошо, что важные документы я храню в сейфе! Напомни мне, чтобы я больше не оставлял ее одну в своем кабинете!
Никита проводил Ксению до дома. Им пришлось проделать длинный путь от самой окраины, оба замерзли и устали так, что с трудом могли говорить. Они были не на шутку напуганы и взбудоражены. У Ксю заметно тряслись руки, то ли от холода, то ли от расшалившихся нервов, и она ничего не могла с этим поделать.
– Может, я перенапряглась с этими молниями? – предположила девушка. – Что все-таки им от нас нужно?
– Если бы я знал! – устало сказал Никита. – Иногда мне кажется, что это никогда не закончится! Нужно рассказать обо всем Гордею.
– Расскажи. Может, он знает, кто такая эта Цирцея.
Никита обессиленно привалился спиной к двери подъезда.
– С каким удовольствием я уехал бы отсюда куда подальше… – сказал он. – Если бы мы были уже достаточно взрослыми, ты поехала бы со мной?
Ксения улыбнулась, и ей сразу стало легче.
– Конечно, – сказала она. – Подожди еще немного. Скоро мы закончим школу, нам нужно будет поступать в институт. Это отличная возможность уехать из города вместе. Хотя бы на время, пока про тебя не забудут.
Никита с улыбкой кивнул головой. Ксения чмокнула его в щеку и вошла в подъезд, а он побрел в сторону своего дома.
Сбежать от всего казалось Никите единственно возможным выходом. Но как же родители, сестра, друзья? Он не смог бы бросить их всех надолго. Да и в любом случае Иоланда и ее оборотни не позволят Никите скрыться. С этими мыслями он добрался до дома.
Родители уже спали, лишь кот Апельсин лениво вывалился в прихожую встретить хозяина. Никита почесал его за ухом, и кот с чувством выполненного долга убрался обратно в комнату. Никита прошел следом за котом, разделся и рухнул на кровать. Уже поджидавший его Апельсин тут же взгромоздился сверху. Никита погрузил руки в мягкий пушистый мех, прижал ладони к теплым кошачьим бокам и тут же заснул. На этот раз он спал как убитый, вообще без снов.
А когда проснулся, родителей уже не было дома. На столе ожидал завтрак, к дверце холодильника была прижата магнитиком записка от Ирины Юрьевны:
С возвращением! Ты так сладко спал, что решили тебя не будить. Не забудь покормить кота.
P. S. Будешь рядом с продуктовым магазином, купи хлеба и молока.
Апельсин уже сидел у своей миски, не сводя с любимого хозяина сумрачного гипнотического взгляда и время от времени хищно облизываясь. Пришлось навалить ему кошачьих консервов. Затем Никита умылся, позавтракал и отправился к Гордею Лестратову.
Вообще-то в школе Никита обращался к учителю по имени-отчеству, но наедине тот позволял Никите звать себя просто Гордеем. Мало того, он настоял, чтобы Легостаев говорил ему «ты».
– Не такой уж я старый, чтобы ты мне «выкал», – сказал тогда Гордей. – Кроме того, нам с тобой необходимо узнать друг друга как можно лучше. Это сильно поможет в дальнейшем.
И он действительно не раз помогал Никите, снабжал его информацией, а однажды даже спас ему жизнь.
Лестратов преподавал историю. Таких учителей в их школе еще не бывало. Молодой, всего-то на десяток лет старше Никиты, с длинной гривой светлых волос и золотой серьгой в ухе, Гордей быстро завоевал уважение учеников. Многие девочки были от него без ума. С мальчишками он общался просто и без обиняков. А вот завуч Нелли Олеговна Казакова, злобная и вредная женщина, ненавидела Лестратова и регулярно пыталась очернить его перед руководством. Хорошо, что пока к ее словам особо не прислушивались.
За пределами школы Гордей вел совершенно иную жизнь. Молодой человек состоял в «Белом Ковене», и к Никите его приставили, чтобы наблюдать за взрослеющим оборотнем. Гордей всерьез занимался исследованием родословной сестер-ведьм Ягужинских, их сотрудничеством с предком Никиты, черным колдуном-оборотнем Илларионом Черноруковым. Также его сильно интересовали мистические события двухсотлетней давности, произошедшие в родовом имении Ягужинских, отголоски которых давали о себе знать и в настоящее время. Никита мог обратиться к Гордею с любым вопросом, и Лестратов всегда оказывал ему посильную помощь.
Квартира Гордея неизменно вызывала у Никиты чувство зависти и восхищения: огромная площадь на десятом этаже элитного многоэтажного дома в центре города. Антикварная мебель, картины на стенах, огромное количество старинных книг, заполняющих высокие застекленные стеллажи. А также домашний кинотеатр с огромным, во всю стену, экраном, навороченная аудиосистема и мощнейший компьютер, занимающий отдельную комнату.
Но главным объектом зависти Никиты была впечатляющая коллекция холодного оружия, развешанная по стенам в кабинете Гордея. Пики, копья, мечи. Однажды Никита уже видел, как Гордей обращается с мечом из этой коллекции: он едва не снес голову Тени, когда тот напал на Никиту на заднем дворе школы. Легостаев подозревал, что не только меч, но и все остальные экспонаты частенько использовались по их прямому назначению. Но сам Лестратов никогда не распространялся на этот счет, а Никите было неудобно спрашивать. Он все ждал подходящего момента, чтобы расспросить Гордея, но момент никак не наступал.
Глава четырнадцатая
В гостях у Гордея Борисовича
Приблизившись к подъезду, где проживал Гордей Борисович, Никита уже протянул руку, чтобы нажать на кнопку домофона, но вдруг дверь распахнулась сама, и на улицу стремительно вышел высоченный парень в длинном черном пальто до пола и, несмотря на зиму, темных очках. Здоровяк смерил застывшего подростка взглядом и легонько отодвинул его в сторону. Никита готов был возмутиться, но из подъезда появились остальные.
