– К сожалению, нет!
Старуха от души расхохоталась, показывая великолепные вставные зубы:
– Вот и я предпочитаю, чтобы мне были должны, а не я должна… А мне многие должны, очень многие! Очень! – Она повторяла это с заметным удовольствием. – Некоторые люди даже не подозревают, что они мне должны! Умница, Саша! Ты мне нравишься! Напиши-ка имя подружки, а то я все равно через час забуду. Поспрашиваю. Не стесняйся, мне нетрудно!
Она сунула Александре взятую со стола бумажную салфетку, затем, повернувшись к гостям, гортанно выкрикнула что-то, и немедленно со всех сторон потянулись предложенные авторучки и карандаши.
– Пиши! – повторила она растерявшейся художнице уже иным, приказным тоном.
Александра взяла карандаш, салфетку и уже приготовилась писать, когда ей на плечо легла чья-то рука. Испуганно обернувшись, она увидела Элька. Часовщик был очень серьезен, его лицо покрывала сероватая бледность, на фоне которой еще ярче горела свежая ссадина. Елена Ниловна издала короткое раздраженное восклицание и спросила что-то по-голландски, на что мужчина ответил очень коротко и тоже не слишком приветливо.
– Где ты ходишь весь вечер?! – шепотом обратилась к нему Александра. – Ты ведь обещал…
– Да-да, но это потом… – Взяв художницу под локоть, Эльк довольно бесцеремонно поднял ее с кресла и отвел на несколько шагов. Хозяйка дома, оставшаяся сидеть возле стола, не сводила с пары пристального взгляда, ничего не выражавшего и тем более загадочного.
– Скажи, ты давно видела Анну? – осведомился Эльк. Его глаза были необыкновенно широко распахнуты, зрачки сузились. Александра впервые заметила, что одно из стекол в оправе его очков отсутствует – вероятно, вылетело при падении с велосипеда. Из-за этого выражение глаз часовщика с Де Лоир различалось. Глаз из-под стекла смотрел пристально, другой, незащищенный, глядел ошеломленно и слегка слезился. Неизвестно по какой причине Александра вдруг ощутила наплыв темного, бесформенного страха.
– Недавно… – пробормотала женщина. – Она показывала мне дом… Что случилось?
– Она показывала дом, хорошо, а затем? – Часовщик проигнорировал ее тревожный вопрос, от чего Александре стало еще хуже.
– Анна уснула в синей гостиной, на третьем… То есть на втором этаже, – пробормотала художница. – Наверное, и сейчас она там.
Эльк глубоко вздохнул. Это был нервный вздох, когда человек силится набрать полную грудь воздуха, но не может.
– Да, она там, и она спит, и я не могу ее разбудить, – сквозь зубы выговорил мужчина и, увидев испуганное лицо собеседницы, крепко сжал ей руку выше локтя. – Спокойно, не поднимай шума. Возьми стакан воды и чашку черного кофе покрепче, иди наверх. Я буду через секунду.
Александра, ошеломленная, окончательно сбитая с толку, послушно отправилась выполнять его указания. Эльк тем временем с самой беззаботной улыбкой беседовал с Еленой Ниловной, устроившей ему, по всей видимости, разнос: старуха говорила громко, быстро, ожесточенно жестикулируя. Когда Александра, раздобыв кофе и воду, покидала гостиную, из дальнего угла снова слышались звуки рояля. Пианист, отдохнув и съев десерт, сменил репертуар и вместо шутливо-бравурных маршей исполнял теперь Ноктюрн Шопена в нарочито замедленном, запинающемся темпе.
Но на предпоследнем этаже, куда вскарабкалась Александра, музыки слышно уже не было. Она с замиранием сердца заглянула в гостиную и увидела почти прежнюю картину. Девушка спала в глубоком кресле, скрестив руки на подлокотнике и уронив на них голову. Но ее ноги теперь свисали на ковер – не то она пошевелилась во сне, не то Эльк пытался ее усадить. Рядом, на мраморном столике, стояла тарелка с нетронутым куском роскошного торта, похожим на отвалившийся фрагмент раззолоченной барочной лепнины. Александре сразу вспомнился рассказ Анны о том, как она пряталась во время вечеринок и как Эльк приносил ей сладости. Она подошла к девушке, склонилась над ней, прислушалась. Дыхания слышно не было, и Александру тревожила абсолютная неподвижность спящей. Этот сон был похож на обморок.
Сзади скрипнули плашки паркета. Александра оглянулась и, поставив чашку и стакан на столик, поманила к себе вошедшего Элька:
– Уж очень крепко она спит! Дышит?
– Как будто…
Бледность не сходила с его лица, взгляд был диким и опустошенным. Эльк потряс спящую за плечо, сперва слабо, потом сильнее. Голова девушки безвольно перекатилась с руки на подлокотник кресла. Мужчина выпрямился.
– Она ничего не принимала при тебе? – спросил он. – Никаких таблеток?
– Нет… – Александра повернулась к нему, ощущая легкий озноб, охватывавший ее в минуты волнения. – Анна принимает какие-то сильные лекарства?
– Надеюсь, нет… – Эльк говорил словно про себя, оглядывая комнату. – Где ее сумка?
– Я не знаю… Послушай, нам надо срочно позвать ее отца!
– Только не поднимай паники! – отрезал часовщик. – Как раз его звать не надо. Она пила алкоголь?
– Да, несколько коктейлей…
Эльк тихо выругался, вновь склонившись над девушкой. Рывком приподняв ее голову, он несколько раз с силой ударил по бескровным щекам. Это было то же самое, что бить бесчувственный манекен – в лице Анны не дрогнул ни единый мускул. Он вновь опустил девушку в кресло – Александра отметила, что без всякой бережности.
– Сейчас я вызову знакомого врача. – Эльк достал телефон. – Он будет ждать в машине на улице, а мы с тобой должны вывести ее, не поднимая шума.
– Зачем эта таинственность? – нахмурилась Александра. – Здесь находится ее отец, так пусть он и…
– Ее отец ничего не должен знать! – В голосе Элька звякнул металл, глаза смотрели неприязненно и жестко. – Если это то, что я думаю, он снова упрячет ее в клинику. Это ей все равно не поможет. Будет только хуже.
– Она принимает наркотики? – протянула Александра.
– Четыре года назад принимала. – Эльк торопливо просматривал записную книжку в телефоне. – Ей тогда было пятнадцать… Послушная, спокойная девочка и вдруг как с цепи сорвалась…
Он резко отмахнулся и, набрав номер, спустя секунду заговорил по-голландски. Александра смотрела на девушку, чья неподвижность теперь ужасала ее.
– Сейчас врач ее заберет к себе, у него частная клиника, Анна там уже побывала полтора месяца назад, в октябре, у нее был эмоциональный срыв после смерти деда. – Эльк сунул телефон в карман брюк и, подойдя к креслу, резким рывком поднял девушку. Та безвольно обвисла у него на руках. – Саша, мне без тебя ее не стащить по лестнице. Возьмись с другой стороны… Если что, скажем, что она напилась. Главное, чтобы ее отец не видел…
Но Александра стояла, не делая никаких попыток ему помочь. Эльк раздраженно мотнул головой, отбрасывая со лба растрепавшиеся волосы:
– Ну?!
– Ее отец должен знать, он же самый близкий ей человек… – начала женщина, но Эльк ее оборвал:
