— Ах ты умница, — одобрительно сказал Аксель, — чувства реальности не теряешь!
— Странные у тебя друзья, — сказала мне Йоши.
— Так я же не хотел сюда идти, это ты хотела, — ответил я.
И внимательно посмотрел на нее. Она выглядела совершенно нормально, совсем не под балдой. И мне хотелось, чтоб так и оставалось.
— Пойдем отсюда, — сказал я, — тут ловить нечего.
— Надо помочь ему все привести в порядок, как думаешь? — спросила Йоши.
Я оглядел кусочек сада перед террасой. Зрелище было жуткое. Земля превратилась в сплошное чавкающее месиво. Бассейн окружили глубокие лужи. В одной из луж сидела трясущаяся Марион с айвово-желтым лицом. Эгон и Густи ползли на четвереньках прочь от бассейна. А Оскар, который поливал народ из шланга, и его «жертвы» превратились в орущую, дрыгающую руками-ногами кучу-малу. Куча-мала каталась у соседского забора, между цветущих яблонь и груш. Шланг, свернувшись кольцами, валялся на вытоптанной траве. Вода из него уже не текла. Йо вернулся на террасу. Он чуть не плакал.
— Что же мне теперь делать? — спрашивал он, яростно кусая ногти.
— Выкинуть их отсюда! — крикнула Йоши и обернулась к окну гостиной. Из него торчали головы Флориана, Гарри, Солянки и четырех танцоров, с интересом рассматривающих дрыгающийся человеческий клубок.
— Хватит таращиться! Выходите! Помогите нам!
Гарри и Флориан нерешительно вылезли из дома.
Один из танцоров последовал за ними. Йоши показала на драчунов:
— Мы выкинем их отсюда.
— Это как же? — Гарри уставился на деревья. Он для драк не годится, я-то знаю. Еще в детском саду, как только поблизости затевалась драка, он драпал оттуда со скоростью чемпиона мира по бегу.
Танцор расстегнул брюки, и они упали на пол.
— Это мои самые лучшие, — сказал он, — не позволю их загадить.
Он вышел из брюк, поднял их и положил на стол.
— Тогда вперед, на Гордиев узел, — сказал Флориан. Он хотел уже спрыгнуть с террасы, а мы за ним, как Йо крикнул:
— Ох, все пропало нафиг!
Он смотрел в сторону садовой калитки. Высокий пожилой господин и крохотная пожилая дама спешили к дому.
— Это мои бабушка и дедушка… — тоскливо сказал Йо. Приближающиеся бабка с дедом глядели злобно.
— Ну что мне теперь делать? — заскулил Йо.
Никто не знал, что ему ответить.
Сначала было похоже, что разъяренные пожилые господа двигают прямо на террасу, но, не дойдя до нас чуть-чуть, они вдруг развернулись, дед схватил с земли палку и кинулся к забору. Бабушка семенила вслед за ним.
— Прекратить, сейчас же прекратить! — орал дед, размахивая палкой.
— В жизни не видела ничего подобного! — вопила бабка. Она резво обогнала деда, чуть не подскользнувшись на раскисшей земле. Схватила шланг и стала размахивать им, как плеткой наездника.
— Разойдись! — орала она и хлестала шлангом без разбора. По кому она попала, отсюда не было видно, но только драка прекратилась, человеческий клубок расплелся, четыре парня и три девчонки, совершенно грязные, сидели или лежали под деревьями и, раскрыв рот, глядели на предков Йо.
Анетта встала первая, стряхнула грязь с ног и сказала:
— Ой, ну что вы, мы же просто веселились!
— Вон! Немедленно все вон! Всем покинуть сад! — вопил дед.
— Кто через две минуты не уберется, сдадим в полицию! — орала бабка и угрожающе размахивала своей шланговой плеткой.
Слева и справа у своих заборов стояли соседи и удовлетворенно кивали головами.
— Нам остаться или уйти? — нерешительно спросил я у Йо.
— Лучше идите, — пробормотал он, не вытаскивая изо рта пальцев, на которых обкусывал ногти.
— Может, тебе как-то помочь? — спросила Йоши.
— Мне уже никто не поможет! — теперь Йо кусал не ногти, а костяшки пальцев.
Йоши поискала сумку с вязаньем, нашла ее на перилах террасы, протянула мне руку и сказала:
— Слушай, он прав. Мы только все испортим!
Я взял протянутую руку Йоши в свою, и мы отправились восвояси. Открывая калитку, я на секунду обернулся. Картина, открывшаяся мне, казалась вырванной из какого-то безумного сна. Марион все еще сидела на бортике бассейна, ее трясло. Эгон и Густи бесцельно бродили, пошатываясь и повесив головы. Испачканные с ног до головы участники драки подползали к дому. Дед схватил Парнишу Байера и тряс его за грудки, наказывая за всю честную компанию. Соседи пялились во все глаза. Бабка опустилась на колени у грядки с тюльпанами и пыталась поднять переломанный цветок. Народ на террасе как завороженный смотрел на деда.
Только Солянка не отрывала глаз от меня и Йоши.
До самой темноты гуляли мы с Йоши. Она все ломала голову, как помочь бедному Йо. Я не горел желанием это обсуждать, а она меня упрекала. И вопрошала, представляю ли я, что ждет «бедного парня» при столкновении с собственным семейством? Честно говоря, этого я представить не мог. У меня ж нет бабушки, которая размахивает шлангом, как плеткой.
— Вот именно! — сказала Йоши. — Вокруг тебя милые родственницы, а о таком ты и понятия не имеешь!
Это был уже почти наезд. А я не хотел, чтобы она на меня наезжала. Я рассказал Йоши о своей семье, о том, как дурные бабы постоянно меня третируют из-за громкой музыки и учебы. И еще сто неприглядных вещей рассказал.
— Я бы тебя пожалела, если б мне не было так смешно, — произнесла Йоши сухо.
Мы чуть было не поссорились, но тут Йоши утихомирилась и заметила, что у каждого свои проблемы и они всегда кажутся огромными, но по сравнению с миллионами голодающих детей во всем мире дела у нас идут, можно считать, превосходно.
Я удержался от замечания, что эти слова могла бы произнести моя мама, иначе день закончился бы ссорой. Только устало кивнул. А потом Йоши заторопилась домой, потому что ей нельзя приходить позже семи. Мы договорились встретиться в понедельник после обеда, в четыре часа, в кафе-мороженом на углу около Муксенедера. Два раза в день торчать у Муксенедера ей надоело, сказала Йоши. Там и утром-то скучно, а теперь, когда нельзя улыбнуться мне, так тем более.
— Когда же твой брат приедет из Италии? — спросил я.
Йоши пожала плечами. И сказала, что он уже давно должен был приехать.
— А он точно напишет тебе объяснительную?
— Точнее не бывает, — сказала Йоши, поколебалась и добавила: — Только приедет ли он вовремя, вот в чем вопрос! Подруга мне сказала, в школе уже нервничают. Классная пару раз отпускала странные замечания. А Анна, наша зубрила, что-то сплетничала про меня. Ее мать видела меня у Муксенедера.
— Боишься? — спросил я.
— Дико боюсь.
