Он посмотрел на Софию, словно ожидая какой-то реакции, но она ничего не сказала. Лишь выжидающе поглядывала на него.
– Моего брата звали Освин, – продолжал Эррол. – Три года и семнадцать дней назад я видел, как Освина увел призрак.
– Увел? – ахнула девочка. – Призрак?..
Эррол кивнул:
– Он увидел что-то неясное, нематериальное, но вполне узнаваемое… и глаз оторвать больше не мог. Я видел, как все случилось, я был неподалеку. Помню, сумерки, мы в поле стоим… Я из конюшни шел, а он меня ждал: мы с ним часто вместе ходили, чтобы поболтать по дороге. Только в тот раз я до него не дошел: появился призрак.
– Чей?
– Не человека. Фантом напоминал животное… коня, сбежавшего, когда мы были детьми. Он так по-особенному вскидывал голову… в общем, я его сразу узнал, и Освин тоже. Я слышал, как брат его по имени звал. Помню, бегу к ним, а сам гадаю: это конь к нам вернулся или дух его? – Эррол покачал головой. – Оказалось, ни то ни другое. Эта жуткая штука вела его с поля на поле, дальше и дальше… Я бежал со всех ног: думаю, шут с ним, с конем, но брат!.. Он меня как будто не слышал, не замечал… Делалось все темней, и тут мы в лес углубились.
Эррол замолчал, уставившись в огонь. София ждала.
– Там я его потерял из виду, – неверным голосом проговорил наконец сокольничий. – Было так темно, что я чуть не сбился с тропинки, но лес все-таки пересек. За лесом раскинулся городок, и в нем, как выяснилось, видели моего брата. И в другом городке, дальше к югу…
Эррол быстрым движением смахнул что-то с ресниц.
– Не буду тебя утомлять подробностями… как я людей расспрашивал, по следам шел… Скажу так: я гнался за Освином целый год, все дальше на юг. К тому времени мы оказались уже в приграничье Папских государств, и я в собственном рассудке стал сомневаться. Однако здесь, – продолжал он неторопливо, – я убедился, что фантомов видели и другие. Они оказались далеко не такой редкостью, как я себе представлял, пока жил в Йорке. Я и сам стал их видеть во множестве. Они появлялись в сумерках, чтобы устремиться каждый к своей цели. Жители больших и малых городов к северу отсюда боятся их хуже смерти, думая, что призраки стремятся их околдовать и увести с собой в Темную эпоху. А потом я сделал случайное открытие. Как-то раз у меня кончились стрелы… – Эррол помолчал, улыбаясь чему-то своему. – Обычная ошибка новичка. Я и нарезал веток с апельсинового дерева. Стрелы получились не очень, слишком гибкие и тупые, но когда я попадал ими в фантомов, те исчезали! С тех-то пор я каждый день режу себе новые стрелы. Кроме свежего дерева, нет средства их отвадить, хотя бы на одну ночь. Потом они все равно приходят…
София радостно выдохнула.
«Она вернется назавтра, – подумалось ей. – Она пропала не навсегда».
Эррол взял было ложку, но вновь ее положил.
– Так я и достиг дороги из Севильи на край Темной эпохи… и вот тут окончательно потерял след. Больше никто не встречал Освина, хотя севернее видевших его было полно. Он бросался в глаза – светловолосый юнец из Сокровенных империй… да еще и моя копия. Поэтому мне так легко указывали дорогу. Однако потом след начисто оборвался. Это было два года назад.
Он надолго умолк, и София успела решить, что повествование кончилось. Сенека вновь простучал когтями по столу, изучил содержимое хозяйской миски, вернулся в свой угол и отвернулся от людей. София почувствовала, как рассеивается первоначальная опаска по отношению к Эрролу. Он, оказывается, во многом походил на нее саму. Тоже разыскивал пропавшего члена семьи, одолевал немыслимые расстояния… притом с весьма нечеткими перспективами. Рука потянулась в карман, нашарила серебряную катушку.
«Наконец кто-то, способный понять, что я делаю. Благодарение Судьбам, пославшим мне эту встречу».
Неожиданно Эррол заговорил снова:
– Вот тогда-то я начал видеть… Освина. Он всегда появляется в сумерках… да ты сама видела. Всегда печальный, жалкий такой. А лицо – как будто из монашеской книги страницу вырвали. Знать бы еще, что это значит! – Он нахмурился, в глазах отразился огонь, и они словно бы обрели собственное свечение. – Я отказываюсь верить, что мой брат погиб. Я видел призраки мертвых: они совсем не такие. Истинные фантомы отягощены горем, они источают его ядовитые токи… Эти же – легкие и словно фонариками подсвечены… Мой брат жив, – произнес он с яростной убежденностью. – Я в этом уверен!
– Он тоже заговаривает с тобой?
– Да. Несет какую-то чепуху.
– Каждый раз одно и то же повторяет?
– Нет, все разное. Я давно уже не прислушиваюсь. Слова не имеют значения: это все равно не Освин! – Эррол перевел дух, его лицо разгладилось, стало задумчивым. – За последние два года я всю страну вдоль и поперек обшарил. Никаких следов. Я дважды Темную эпоху кругом обошел… Внутрь, правда, не совался и не собираюсь.
София подумала над его словами:
– Это оттого, что ордена запрещают, или там просто слишком опасно?
– До орденских запрещений мне никакого дела нет. А вот с Темной эпохой шутки плохи. Она, может, из очень далекого прошлого выплыла… но вот она здесь – темное сердце Папских государств. У каждого из нас, – его глаза сузились, – есть внутри темнота, в которую лучше не вглядываться слишком пристально… И я не исключение. – Он стиснул кулаки.
– Я отказываюсь верить, что он туда угодил. Только не Освин! – Эррол наконец оторвал взгляд от огня и посмотрел на Софию. – А ты, верно, мать потеряла. Иначе она бы к тебе в виде призрака не являлась.
София кивнула. Синий пронизывающий взгляд вроде бы подобрел, хотя выражение лица и не изменилось.
– Они с папой пропали без вести, когда я еще маленькая была, – начала рассказывать девочка. – Они были путешественники, исследователи. Я приехала сюда, прослышав, что в Гранаде может найтись от них весточка. Моя мама оставила там свой дневник. Я планировала ехать с одной женщиной из Бостона, ее зовут Угрызение. Только она не пришла на корабль. Она… не знаю. Просто не знаю. Она вроде договорилась с кем-то в Севилье, чтобы меня встретили в порту. Туда никто не пришел, и я даже не знаю, появится ли кто. Так что в Гранаду добраться…
Она замолчала. Эррол некоторое время смотрел на нее, потом кивнул.
– Я поеду с тобой, – сказал он, не глядя на Софию.
И встал, чтобы подбросить еще полено в очаг.
Она заколебалась, не зная, принимать ли нежданное предложение.
– Спасибо, но… что же я буду тебя от поисков отвлекать…
– Ни от чего ты меня не отвлекаешь. А до Гранады дорога не близкая и не прямая: Темную эпоху с севера огибает… Поиски, говоришь? Знаешь, чем, по сути, я занимаюсь? Тычусь туда-сюда, стреляю в призрак своего брата… а сам он знай уворачивается от меня!
Он говорил без горечи, скорее, с тяжелой печалью, отдававшей, по мнению Софии, осознанием поражения.
– Мне надо повременить здесь, в Севилье. – Она подняла глаза и с удивлением заметила, что охотник за привидениями улыбается.
