– А как же мой мальчик?
Бо оставался его последней надеждой спасти сына.
– Я разыщу Таниэля, а потом вернусь за вами в Адопест. Даю слово.
Инспектор сдержанно кивнул и направился вместе с Олдричем и его людьми вслед за двумя гренадерами. Они быстрым шагом прошли через весь лагерь, и Адамат изо всех сил старался не отставать. Все они были солдатами адроанской армии. Возможно, для настоящих гренадеров им не хватало роста, но все же они могли исполнять эту роль без особого напряжения. Инспектор был старше большинства из них лет на десять, к тому же его изнежила семейная жизнь. Он больше привык разъезжать в карете, чем ходить в строю.
Он вспомнил времена учебы в академии, когда Тамас, будучи еще полковником, начал продвигать по службе выходцев из народа и Адамат всерьез задумался о военной карьере.
Сейчас, после трех минут марша, он возблагодарил небо, что не решился тогда на этот шаг.
Вскоре они прибыли в ту часть лагеря, где расположились гренадеры Двенадцатой бригады. Адамат разглядел их знамя с изображением двух ястребов, летящих над Адроанскими горами, и принялся вспоминать, что ему известно о полковнике Этане.
Этан был профессиональным военным. В возрасте чуть старше тридцати лет он отличился в каком-то мелком столкновении в Гурле, когда гурланская кампания официально уже закончилась. Его продвижение по службе могло бы показаться стремительным, если бы Адамат не знал, насколько коротка обычно карьера гренадера. В ударных частях редко кто задерживается надолго, и мало кто из людей богатырского телосложения обладает еще и недюжинным умом.
Инспектор припомнил также, что недели две назад прочитал в газете о тяжелом ранении Этана. Как утверждалось в статье, полковник был парализован.
Адамат шумно вздохнул и посмотрел на карету, стоявшую на краю лагеря. Ее окружал почетный эскорт из приблизительно пятидесяти гренадеров. Чуть в стороне стояли еще несколько солдат с запасными ружьями и снаряжением. Адамат, Олдрич и все остальные быстро разобрали оружие.
– Становитесь в строй! – зарычал на них капитан. – Почему опоздали, сучьи дети? Вы не достойны того, чтобы нести полковника на своих плечах, чтобы омывать его ноги. Когда вернетесь, я всех вас отправлю нужники чистить!
Он прошелся вдоль шеренги, хлеща стеком по ногам гренадеров. Адамату обожгло икру, но он сдержал проклятия. Играя чужую роль, инспектор не имел права выдать себя.
– Так точно, сэр! – гаркнул он вместе со всеми.
Капитан остановился напротив него, наклонился и тихо произнес:
– Если у полковника будут неприятности, я собственноручно вас пристрелю.
И пошел дальше, прежде чем Адамат успел что-то ответить.
Из окна экипажа высунулась рука и постучала по дверце. Инспектор едва перевел дух, как они снова ускоренным маршем двинулись вперед.
Пот уже ручьями тек по его лицу, когда карета съехала с утоптанной грунтовой дороги, ведущей в лагерь, и загрохотала по булыжникам Адопестского тракта. Они остановились возле последнего кордона. Двое караульных подошли к карете.
Адамат со своего места не расслышал, чем закончился разговор. Он стоял с ружьем на плече и ранцем за спиной и надеялся лишь на то, что караульные не заметят, как мал он ростом для гренадера – или что его мундир уже насквозь пропитался по́том, хотя марш только начался.
Один караульный пожал плечами и махнул рукой, разрешая карете Этана ехать дальше. Инспектор даже не успел обернуться, когда она промчалась мимо.
Они шли и шли сквозь темноту. Адамат уже стоптал все ноги, легкие пылали огнем. Все полученные за последние шесть месяцев раны словно воспалились заново: болел сломанный нос, нестерпимо чесались шрамы на животе и плече. Даже те синяки, о которых инспектор и думать забыл, теперь вдруг напомнили о себе. Адамат понял, что отстает от других гренадеров – и от людей Олдрича, и от настоящих солдат Этана, – и заставил себя прибавить шагу.
Что за жалкое существование? Кто захочет добровольно подвергать себя таким мучениям? Раздражение придавало инспектору сил. Все путешествие оказалось напрасным. Таниэль, вероятно, погиб, но пройдет еще не одна неделя или даже не один месяц, прежде чем Бо вернется и поможет отыскать Жосепа. Если вообще вернется. Как Адамат мог согласиться на такое безнадежное дело?
А тут еще эта свара между Хиланской и Кеть. Инспектор не сомневался, что раскол в армии погубит Адро. Чем больше он думал о карте, увиденной в палатке Хилански, тем отчетливей понимал: генерал не просто готовится к битве, он стремится к ней.
Неужели Кеть обвинила Хиланску в предательстве только для того, чтобы замести следы? Может быть, она надеялась, что ее поддержат другие генералы? Или рассчитывала переманить на свою сторону «Крылья Адома»? В любом случае она теперь зажата между войсками Хилански и кезанской армией.
Понимает ли Кеть, что из-за нее погибнут три бригады адроанской армии? Или она думает только о себе?
Адамат не сообразил, что стоит на месте, пока не увидел карету и эскорт в сорока шагах впереди. Собрав последние силы и не обращая внимания на боль в коленях, он рванулся вдогонку и поравнялся с последним рядом гренадеров как раз в тот момент, когда капитан дал команду остановиться.
Держась за сердце, инспектор протиснулся между солдатами к карете.
– Я не приказывал разойтись, – рявкнул на него капитан. – Встать в строй, пока я не разозлился!
– Я должен поговорить с полковником, – ответил Адамат.
– Ничего вы не должны. Встать в строй!
Адамат не мог больше терять время. Сердце бешено колотилось в его груди, и вовсе не из-за трудного перехода.
– Я не из ваших солдат, и вы прекрасно это знаете, – заявил инспектор. – Я ценю вашу помощь, но сейчас лучше убирайтесь с моих глаз долой. Я здесь по заданию самого фельдмаршала Тамаса.
Капитан остановился от неожиданности.
– Фельдмаршал Тамас…
– Успокойтесь, капитан, – перебил его голос из кареты. – Пусть инспектор едет со мной.
Адамат сдержал торжествующую усмешку. Ни к чему еще больше настраивать против себя капитана. Он подошел к карете и открыл дверцу.
В темноте трудно было разглядеть лицо Этана. Адамат понял лишь, что полковник очень высок ростом. Этан сидел, прислонившись спиной к стенке кареты и опираясь на трость. Учитывая его состояние, Адамат решил, что полковника просто привязали к сиденью.
– Можете снять мундир, – посоветовал Этан. – Если кто-то и гонится сейчас за нами, его этим карнавалом не обманешь.
Адамат стащил с головы шапку из медвежьей шкуры, затем избавился от красно-синего мундира и с облегчением вздохнул. Но тут же пожалел об этом, когда холодный ночной ветер пробрался под его пропитанную по́том одежду, пронизывая до самых костей.
– Спасибо вам за помощь, полковник.
