– Вы хотите сказать…
– Я не собираюсь устраивать тебе разнос или что-нибудь подобное. Я искал тебя вовсе не за этим. Заметь себе, что близкие отношения между офицерами – это все еще нарушение дисциплины. Но у меня сейчас нет сил, чтобы разбираться с этим.
– Спасибо, сэр. – Влора настороженно посмотрела на него, словно прося разрешения зашнуровать второй сапог. – Вы отдаете противоречивые приказы, сэр.
– Знаю. Жизнь не так проста, как мне хотелось бы, но я несколько изменил свое мнение после нашего разговора на эту тему.
Влора наклонила голову набок:
– Олем решил, что вы повысили его в звании для того, чтобы помешать нам быть вместе.
– Он так решил? Ха. Жаль, что я не додумался до этого. Я повысил его потому, что так было нужно в сложившейся ситуации. И еще потому, что он из числа немногих, кому я полностью доверяю. – Тамас вздохнул, борясь с желанием сказать что-нибудь еще, и решительно махнул рукой, словно отметая эти мысли. Он все еще не одобрял их отношений, но чувствовал, что сейчас не время и не место для подобного разговора. – По этой же причине я повышаю и тебя.
– Простите, сэр? – Влора растерянно моргнула.
– Я сказал, что теперь ты полковник. Пока ты, как и Олем, будешь выполнять особые поручения, но к концу войны получишь под командование свой батальон.
– Ничего не понимаю. Я не заслужила этого звания.
– Не заслужила? Капитан, то есть, я хотел сказать, полковник, я два дня изучал рапорты о сражении и о твоих действиях. Они были безупречны.
– Я просто следовала вашим инструкциям, – пробормотала Влора.
– Ни один план сражения не может быть идеален. Даже мой. Я насчитал в этом бою больше десяти критических ситуаций, которые требовали от тебя незамедлительных действий без моих подсказок. И каждый раз ты выбирала именно то решение, которое принял бы я. А когда ты отправила две роты помочь защитникам лагеря «Крыльев», то сделала даже лучше. Я бы позволил кезанцам сжечь лагерь и расчистил его уже после того, как схватка утихнет. Но это был бы неверный ход.
Тамас не хотел продолжать разговор, но слова как будто сами вырывались наружу.
– Наше положение критическое. Мы потеряли очень много офицеров, и не только из-за смерти или ранений. – Предательство Хилански и бегство проворовавшейся Кеть до сих пор мучили фельдмаршала. – Не ты одна получишь повышение, на следующей неделе таких будут сотни. Я всегда хотел, чтобы пороховые маги оставались простыми стрелками, но теперь понимаю, что надо продвигать по службе тех, у кого есть способности.
– Андрийю тоже нужно повысить.
– Обязательно, как только он прибудет сюда с войсками деливского короля. Но Андрийя слишком вспыльчив и злопамятен. Ему лучше оставаться в небольшом отряде, как и было со времен Сабона. Но ты всегда отличалась умением видеть картину боя во всей широте и на днях еще раз это подтвердила.
– Спасибо, сэр.
Тамас кивнул:
– Не стоит благодарить меня, полковник, пока война еще не выиграна.
Несколько минут они простояли молча.
– Сэр? – нарушила тишину Влора.
– Да?
– Я могу идти?
– Ах да, иди. Постой, возьми вот это.
Тамас положил ей на ладонь золотые нашивки и сам сжал ее пальцы в кулак. Внезапно ему захотелось наклониться и по-отечески поцеловать ее в лоб, но он сдерживал это желание до тех пор, пока Влора сама не рванулась вперед и не повисла у него на шее. Тамас в ответ обнял ее.
Затем она убежала прочь, и Тамас лишь посмотрел ей вслед.
– Э-э, простите, сэр.
Фельдмаршал обернулся и увидел своего адъютанта.
– В чем дело?
– Вас ждет инспектор Адамат.
– Ах да, конечно. Сейчас подойду.
Он снова взглянул в ту сторону, куда убежала Влора, но ее уже не было видно.
Адамат переминался с ноги на ногу, сдерживая зевоту. Была почти полночь, но фельдмаршал так и не появился. Что теперь делать – уйти или ждать дальше?
Тамас наверняка хотел расспросить его о тех событиях, что привели к смерти Ветаса. Все это инспектор описал в рапорте, но пересказ всегда не так интересен, как живые впечатления. Тамас любил подробные отчеты. Адамату оставалось лишь надеяться, что он не потребует сообщить все подробности.
Инспектор решил, что будет по возможности уходить от вопросов про Жосепа.
Адамат провел рукой по волосам и почесал лысеющую макушку. Снова и снова вспоминая того Стража, он уже не сомневался, что превосходная память – это его проклятие. Если бы не она, Адамат убедил бы себя, что во всем виновата причудливая игра теней, что Страж вовсе не похож на его сына, а отсутствующий палец – не более чем совпадение.
Но чем больше инспектор мысленно вглядывался в сгорбленную спину и изуродованные, но все еще детские щеки и подбородок, тем крепче убеждался, что его сын стал Стражем.
Что они сделали с бедным безвинным мальчиком? Сначала взяли в заложники, затем продали в рабство как порохового мага, а теперь еще и это. Адамат пытался вспомнить все, что он знал о Стражах. Это были обычные люди, превращенные магией в уродливых существ, в голове у которых не осталось ничего, кроме необходимости подчиняться своим кезанским хозяевам. Черные Стражи, которых создавали из пороховых магов, появились совсем недавно. Солдаты шептались, будто бы это делал сам Кресимир, поскольку ни один Избранный не смог бы справиться с пороховым магом.
Как Жосеп должен был страдать при этом! Какую страшную боль причинил ему жестокий бог! Адамат снова и снова вызывал в памяти эту картину и вглядывался в глаза уродливого существа. Он ожидал разглядеть там разжигаемую магией ярость, но видел лишь страх безропотно идущего на живодерню быка.
– Инспектор?
Полог палатки с легким шуршанием откинулся. Адамат торопливо утер глаза и поправил сюртук.
– Я здесь, сэр.
– Инспектор, что же вы стоите здесь в полной темноте?
Тамас разворошил бумаги на столе, отыскал спички и зажег лампу.
– Я просто ждал вас и не хотел никого беспокоить.
– Но свет-то мы можем зажечь? Простите за бесцеремонность. Надеюсь, я вас не разбудил?
Тамас в упор посмотрел на Адамата, так что инспектор даже отступил на шаг.
– Нет, не разбудили.
– Бездна, вы выглядите ничуть не лучше меня самого. Вам удалось хоть немного поспать? Вас обеспечили палаткой и всем необходимым?
– Да, спасибо.
– Простите, что пришлось так надолго задержать вас в лагере. Накопилось слишком много важных дел.
– Понимаю. Я собираюсь вернуться домой, к семье.
«Я в самом деле собираюсь? Но как рассказать Фей, что я видел Жосепа – такого, каким он стал?»
